Представьте себе на секундочку, что Вы — певица. Поздний вечер, Вы устали, записать новую песню все не получается, Ваши продюсер и звукооператор, как водится, только действуют Вам на нервы. А тут еще свет на студии время от времени самопроизвольно выключается... И не то, чтобы Вы капризничаете, нет — Она действительно пока не дается Вам в руки...
Хотя, с другой стороны, что в этом удивительного, ведь Она — не кто-нибудь, а француженка Эдит Пиаф, маленький «парижский воробышек» с «самым громким в мире» голосом. Именно ее в течение спектакля театра «Свободное пространство» «Мой легионер» (по пьесе Ксении Драгунской; режиссер — заслуженный деятель искусств России Александр Михайлов) пытаются уловить трое людей: Певица (заслуженная артистка России Елена Шигапова), Продюсер он же Звукорежиссер (Алексей Кондрахов) и Звукооператор (Сергей Козлов).
В программке «Легионер» обозначен двояко: как лирический этюд и как хроника репетиции. И так же двоится, троится, множится все, что происходит на сцене... Исходный толчок — некая теория голографической Вселенной, изложенная Продюсером: мол, мы везде и все — в нас. Он авторитетно излагает своим слушателям: для того, чтобы, не бездумно копируя, но с верной интонацией спеть хотя бы одну песню из репертуара Пиаф, не надо в нее играть — надо ее прожить. Банально? — ну, так что же из того! Зато все вдруг завертелось, закружилось, начали перетекать друг в друга эпизоды — и уже непонятно, кто есть кто, чья это жизнь, и как вообще может жить человек, которому на долю выпало столько испытаний...
Волей художника-оформителя Марии Михайловой сцена почти пуста; где-то в углу — звукооператорский пульт, рядом — непонятный то ли кусок стены, то ли обломок чего-то. На полу — изгибистой дорожкой — осенние листья... А с другой стороны — вмонтированная в пол странная вытянутая конструкция, тускло поблескивающая красными и синими стеклышками. По ходу действия выяснится, что это — пропеллер самолета; послушная посылу Продюсера, как и все прочее, декорация внезапно перестанет быть просто громоздкой штуковиной, обретет смысл, одушевится... И поможет созданию очень важного именно для этой постановки ощущения воздуха, свободного пространства (простите за невольный каламбур), безграничного времени.
Думается, на этот раз орловскому зрителю не пришлось стать свидетелем «обычной» смены ролей: ага, вот, мол, Шигапова теперь Пиаф, а Козлов из Звукооператора превратился в некоего внезапно свалившегося на ее голову Легионера. Все происходило гораздо тоньше — по каким-то едва уловимым ассоциациям, сходностям в характерах, в самом ощущении жизни, быть может. Хронологически чаще всего никак не связанные, эпизоды были точно подобраны по настроению. В моем понимании это и называется лирикой.
...Они шутили, дурачились, пили вино, передразнивали друг друга. Звукооператор (он же — Легионер) забавно рассказывал, как, слушая детские сказки, всегда ужасно болел за плохих персонажей. Мадам Пиаф (или то была Певица?) напускно капризничала в ресторане и заливисто смеялась собственным словам... А через несколько минут герои уже начинали ругаться из-за «проститутских лохмотьев», как он называл ее концертные платья, и вдруг он говорил: «Довольно. Хватит войны». Самой маленькой войны, даже между двумя людьми.
«Какой сейчас год?» — казалось бы, обыденный, ничего особенного в себе не содержащий вопрос. Но ответить на него совсем не просто. Так уж вышло — то, что эти два маленьких человека разыгрывают в темном зале звукозаписи, то, что они проживают на самом деле, — вечно.
...Его все время мучают бессонница и страх — потому он и перестал быть летчиком. А она, после детской внезапной слепоты, научилась распознавать людей «на ощупь». Ей удается разглядеть и его душу, да так хорошо, что только на коленях у нее он обретает долгожданный покой...
...«Он провел со мной одну ночь, мой легионер, а потом ушел в никуда...». Гул самолета — ниже, ниже; вот он становится угрожающим ревом — и в воздухе повисает тишина... Разве не женщина смерть, разве не хочется и ей горячих, страстных поцелуев?.. Но на экране в глубине сцены — голубое, безмятежное небо, пушистые, подсвеченные солнцем облака. И любовь — хрупкая, глупая, непостоянная земная любовь — как сердце жизни, остается жива. Песни Пиаф в исполнении Елены Шигаповой звучат на протяжении всей постановки. Драматичные, агрессивные, мягкие, нежные...
...Ну, что ты будешь делать! — опять в звукозаписывающей конторке выключили свет! Оказывается, уже утро, и давно бы пора расходиться... Но у троих людей такая простая вещь как прощание почему-то не получается. И не получится, наверное, уже никогда.
20.07.2010
Автор: Юлия Астрахан
