В Орле открылся первый международный фестиваль камерных и моноспектаклей «LUDI»

3 июня в Орле состоялось открытие Первого Международного Фестиваля камерных и моноспектаклей «LUDI». Первый фестивальный спектакль, сыгранный на сцене театра «Свободное пространство», — «Шинель» по повести Н.В. Гоголя.

Вечерней церемонии прилюдного открытия фестиваля «Игра» (именно так с латинского переводится название данного театрального события в Орле) предшествовала небольшая пресс-конференция членов жюри фестиваля с журналистами города.

Среди успевших на встречу представителей судейской комиссии были:

Нина Мазур — вице-президент Международного Форума Тетра одного актера (МИТ, ЮНЕСКО), художественный руководитель Международного театрального фестиваля «Театрион» (Германия, Ганновер);

Анджелина Рошка — председатель секции критиков союза театральных деятелей Молдовы;

Александр Иняхин — театральный критик, обозреватель журнала «Страстной бульвар, 10», г. Москва.

Напомним, что в число жюри фестиваля также входят:

Мария Танана — театровед, преподаватель Вильнюсской коллегии, директор международного фестиваля моноспектаклей «Отражение», Литва;

Александр Александрович Бармак — заслуженный деятель театральных искусств РФ, профессор кафедры музыкального театра Российской Академии Театрального искусства (Москва);

Федор Яковлевич Чеханков — председатель жюри фестиваля Первого Международного Фестиваля камерных и моноспектаклей «LUDI», народный артист РФ, актер Центрального Академического Театра Российской Армии.

Нина Мазур: «Между театром Восточной и Западной Европы существует огромная разница. Театр Западной Европы — стремление к поиску новых форм с вытекающим отсюда жертвованием смысла. Театры Восточной Европы — прежде всего, развитие вглубь, наша любовь к вербальным спектаклям непонятна на Западе. Они чувствуют и думают по-другому. Представленные в программе фестиваля „LUDI“ моноспектакли ставят перед собой одну цель — анализ человеческой души, а не развлечение пришедшего зрителя».

Анализ человеческой души в интерпретации Бориса Морозова (спектакль «Шинель» по повести Н.В. Гоголя) мы увидели вчера на сцене театра «Свободное пространство». Как заметил сам режиссер, отнести его пьесу к моноспекталю можно условно: ведь на сцене, без малого, одиннадцать человек и каждый из них — характер. В то же время центр режиссерского и зрительского внимания сосредоточен на фигуре Акакия Акакиевича Башмачкина (народный артист России Федор Чеханков). Нет смысла пересказывать сюжет гоголевской пьесы, с которой нас знакомят еще в школе. Вы можете прочувствовать те самые пресловутые «актуальность и вечность темы», которые так любят в школьных сочинениях. С одной стороны, художественный вымысел. С другой — жизнь, которая вся теперь другая, но в то же время не изменилась за 200 лет... «Маленький человек» в русской классике — это тоже из школы. На сцене же выпукло выступает сострадание — и писателя, и режиссера, и актера — к Человеку.

В спектакле использованы аллюзии из других произведений Гоголя. Так, в самом начале зритель оказывается на Невском проспекте, откуда попадает в чиновничий департамент, где служит Акакий Акакиевич. Когда Башмачкин осчастливлен приобретением «подруги», новой шинели, на сцену врывается римский карнавал. Это — олицетворение веселости Акакия Акакиевича, его праздничной радости, приподнятости его духа, эмоциональной оживленности.

В рассказчика попеременно воплощаются то сам Башмачкин, то остальные персонажи (на сцене играет удивительнный актерский ансамбль — все роли испоняют мужчины). В результате получается пространная характеристика — и портрета, и внутренней жизни. При этом режиссером придумана умелая игра: то мы слышим индивидуальные интонации того или иного героя, то вдруг они сливаются в хор; то слова слышатся четко, в глухой пустоте, то раздаются эхом, нарастают, эмоционально угнетают и бросаются с высоты. Особенно блистательно в данном контексте сыграна сцена приема Башмачкина у «Значительного лица». Голос последнего, срывающийся на крик и доносящийся угрожающим эхом, бросает слова, которые «тяжелым грузом» ложатся на плечи «маленького человека».

Все помнят финал гоголевской «Шинели». Акакий Акакиевич, после того, как его «распекли», заболевает и умирает. В Петербурге же обнаруживается призрак, который бродит ночами и ищет «свою шинель», а потом и вовсе снимает шинель с плеч «Значительного лица».

Однако, у спектакля есть и послесловие. Федор Чеханков берется за книгу и прочитывает финал повести «Невский проспект»: «Но и кроме фонаря, все дышит обманом. Он лжет во всякое время, этот Невский проспект, но более всего тогда, когда ночь сгущенною массою наляжет на него и отделит белые и палевые стены домов, когда весь город превратится в гром и блеск, мириады карет валятся с мостов, форейторы кричат и прыгают на лошадях и когда сам демон зажигает лампы для того только, чтобы показать все не в настоящем виде».

Постановку украшает музыка классика ХХ столетия — гениального композитора Альфреда Шнитке, замечательная сценография — выдержанные серо-голубые тона.

Спектакль «Шинель» был поставлен Театром Российской Армии в год празднования 200-летия со дня рождения классика, Н.В. Гоголя, и был посвящен 70-летию Федора Чеханкова (он служит в названном театре всю жизнь). Он был создан для актера, которому так милы «сентиментальные истории» и «драматические роли». И вопрос из монолога Башмачкина «За что вы меня обижаете?» актер задает особенно пронзительно, как бы от своего имени, и звучит этот вопрос рефреном, обращаясь то к сослуживцам, то к полицейским в участке, то к зрителю, то к самой жизни...

По окончании спектакля исполнитель его главной роли Федор Яковлевич Чеханков остался на сцене. Чтобы поговорить с орловцами... об Орле, о родине своего детства, о том «пятачке», где он рос и знакомился с профессией своей мамы, также актрисы (в 7 лет Федор Яковлевич играл Сережу Каренина в спектакле по книге Л.Н. Толстого). Поблагодарить Чехонкова и поздравить его с таким необычным возвращением в Орел вышли учащиеся параллельного класса школы № 26, которую когда-то заканчивал артист. Возвращение в прошлое получилось теплым и трогательным, и ничего, что оно происходило на глазах совершенно незнакомых людей, зрителей. Игра и жизнь актера ведь всегда на виду, и стесняться своих эмоций он не привык.