Бог не фраер, он все видит!
Русское национальное
...А из-за чего, собственно, весь этот кипеж? Ну, предложили тебе вежливенько забрать должок у одного чувачка. Ну, предложили его ножиком зарезать, если трепыхаться начнет. Подумаешь, невидаль! Сделал бы, как работу, и пошел бы себе дальше. Нет, понадобилось разводить вокруг этого целую философию — незрелую, подростковую еще, правда, но философию — мол, предназначение ли мое сие, есть ли в таком случае Бог и не гопник ли он часом... Свидетелями переживаний раскольникова поколения NEXT на сцене ТЮЗа стали зрители спектакля московского «Театра.DOC» «Убийца» (по одноименной пьесе Александра Молчанова; режиссер — Михаил Егоров).
Думается, «Убийца» целиком и полностью вписывается в течение Новой драмы, которое, в свою очередь, имеет некоторые черты, заметно отличающие ее от более привычной нашему глазу и уху литературы. Содержание новодрамовских произведений зачастую шокирует неподготовленного читателя новым (простите за тавтологию) уровнем правды жизни, документальностью, обилием физиологических подробностей. Тем самым направление это еще раз поднимает вопрос о том, что на сцене театра можно делать, а чего никак нельзя (хотя сегодня, наверное, можно уже все — лишь бы к месту было). При этом Новая драма не ставит себе задачи создать вторую реальность, а только бесстрастно фиксирует первую, словно стремясь записать самый «звук жизни» — отсюда частое косноязычие персонажей, четкая стилистическая принадлежность их речи, паузы, многоточия в тексте. Обрывочность, синкретичность происходящего, зачастую отсутствие логического диалога (при наличии, чаще всего, единого сюжета) между героями, абсурдность (не доведенная, однако, до полного бреда) — вот что в общем и целом характеризует драматургию Новой волны.
«Убийца» Александра Молчанова еще раз доказывает одну простую вещь: не бывает во времени никаких новых тем и проблем — можно только придумать для них адекватные сегодняшним вещным реалиям формы выражения. А уже дело режиссера — найти соответствующий предоставленному тексту театральный эквивалент, с чем Михаил Егоров справился, на мой взгляд, вполне успешно. Вот она, перед вами — обретшая плоть «современная языковая ситуация»...
...Запущенные в пространство уверенной рукой русокудрого красавца-бандюка Секи (Владимир Гапонцев), едут выбивать денежки из пока еще абстрактного должника Маронова Андрей (Сергей Друзьяк) и приставленная к нему «для надзора» девушка Секи Оксана (Екатерина Клепцина). Едут, вяло переругиваясь, мечтая и думая каждый о своем, задремывая друг у друга на плече. Едут, притягиваясь, как магниты, и отталкиваясь, как магниты. Едут навстречу, казалось бы, невозможной в принципе — любви... Напротив — постоянно сидит, наблюдает Сека. И льется из-под его нежно ласкающих гитарные струны пальцев та самая музыка, которую он слышит каждый раз, когда обыгрывает своих приятелей в карты. Та самая музыка, из-за которой в скором времени выкинут его из окошка седьмого этажа обозленные проигрышем «друганы».
...Андрей-Дюша со своим вечным самокопанием и еще детским богоборчеством — милый, наивный, симпатичный — а вот решается же, в самом деле, на убийство какого-то ни в чем не провинившегося перед ним Маронова. Оксана со своими практическими мечтами — вульгарная, простенькая, одновременно циничная и инфантильная — а вот набухает же у нее в сердце настоящее чувство к этому, в общем-то, случайному попутчику. Мама Андрея (София Гречаник) со своим деревенским бизнесом — способна же она воспринять впервые в жизни увиденную девицу как невесту своего сына и отдать ей, может быть, все имеющиеся в доме деньги (это когда Маронову еще не светило быть убитым, а Дюша решил откупиться от Секи собственными (то есть, мамиными) средствами). Контраст на контрасте...
...По небу плывут пушистые облачка. На подоконнике уютно дремлет кошка, а из окна — привычный, успокаивающий вид. Но прямо перед тобой — дорога, и проехать, пройти ее надо тебе самому. Бог, конечно, не фраер, он все видит, и он убьет твоих врагов для того, чтобы спасти тебя от убийства — но пройти ее надо тебе самому. Чтобы понять, разделяет ли невинную дворовую игру в ножички и выпускание человеческих кишок пропасть — или это просто крайние формы одного и того же...
Пьеса «Убийца» — скорее, даже не пьеса, а, по очень точному выражению критика Марины Дмитриевской, лирическое высказывание на определенную тему. Спектакль «Убийца» — скорее, даже не спектакль, а использующая минимум театральных средств читка исходного материала. Общение онлайн. С глазу на глаз. Что, кстати, четко соответствует позиции самих DOCовцев, которые в своем театре хотят не играть, а жить, и делают это тем способом, который им кажется наиболее приемлемым. И, знаете, — пусть рассматривают человека как вид, как реальность, как здесь и сейчас. Пусть их будет больше, этих новых форм, пусть они будут самые разные, контрастные, бунтарские и парадоксальные! Вечным проблемам они только на пользу пойдут.
23.07.2011
Автор: Юлия Астрахан
