Вернитесь, Александр Вертинский!

...О всех обиженных, усталых, позабытых
Напоминает миру песнь моя,
И много в ней людских мечтаний скрытых,
И много жалоб в книгу Бытия...
Александр Вертинский, 1950-е годы

...Был голос — не такой же в точности, но похожий до дрожи, до мурашек по тембру, модуляциям, изысканным интонационным акцентам. Были кисти рук — летящие, свободные, гордые, поникшие, гневные, бессильные. Была неповторимая, полная какого-то невообразимого сегодня чувства собственного достоинства осанка. Было лицо диковинной изящной птицы с человеческими глазами... На малой сцене театра «Свободное пространство» стоял заслуженный артист Республики Молдова, актер Государственного русского драматического театра им. Чехова (Кишинев) Юрий Андрющенко. На малой сцене театра «Свободное пространство» стоял Александр Вертинский.

Сценическая композиция Ольги Гаврилюк «Александр Вертинский. Бал Господень...» — очень грамотно скомпонованные фрагменты из автобиографической книги Вертинского «Дорогой длинною...», его же писем, размышлений, интервью и, конечно, песни — названа автором музыкально-поэтической исповедью. Это действительно была исповедь — о киевских детстве и отрочестве, о московской юности, российской и эмигрантской зрелости — и долгожданном, выстраданном двадцатью тремя годами скитаний по странам едва ли не всего «цивилизованного» мира возвращении на родину. Но — без малейшей фамильярности, без заигрывания со зрителем, которого никогда не допускал в своих выступлениях и сам шансонье. Нужна дистанция. Нужен театр. Нужна условность — чтобы не разорвалось от нахлынувших воспоминаний сердце. Чтобы сейчас успеть рассказать о собственных потаенных мыслях и чувствах тем, кто хочет слушать.

Именно эту условность, сдержанность и одновременно максимально возможную контрастность переживаний воплотил в своей постановке лауреат международных и национальных премий Сильвиу Сильвиан-Фусу. На практически пустой сцене, оформленной в двух классических — черном и белом — цветах, с двумя висящими в глубине сцены костюмами Пьеро, ярчайшим всплеском эмоций стал сам (одетый, впрочем, так же академично) артист. Константинополь, Париж, Голливуд, Берлин, Палестина, Румыния, Польша, Китай! Жизнь-концерт, в которой нужно быть самому себе автором, исполнителем и конферансье! Блеск, нищета, богема, кокаин, тюрьма, женщины, высший свет, любовь публики просто сумасшедшая, откровения, иллюзии, дорога, дорога, дорога... Дорога Александра Вертинского на сцене — два обитых белым атласом чемодана, которые герой Юрия Андрющенко берет в руки каждый раз, когда собирается продолжить свой путь. Что же в них, в этих таких недорожных на вид чемоданах — воспоминания, письма, песни? Песни...

О песнях и способе музыкально-поэтического существования Вертинского написано сегодня столько, что, кажется, невозможно прибавить к уже сказанному ни единой строки. Но сможет ли кто-то облечь в плоть этот, по словам одного из критиков, баланс «между подлинностью искусства и искусственностью манеры», а главное — нужно ли это делать сейчас? И если нужно, то зачем? «То, что я должен сказать», «Кокаинетка», «Гуд бай», «В степи молдаванской», «Танго «Магнолия», «Палестинское танго», «Доченьки», потрясающий «Концерт Сарасате» (музыкальная редакция и аранжировка песен — заслуженный деятель искусств Республики Молдова Владимир Сливинский; концертмейстер — Ирина Тесеоглу) — все они в блестящем исполнении молдавского актера вплетаются в нить одного повествования. Повествования о человеке вообще, о его жизни — короткой и растрачиваемой на пустяки, о его причудливом пути во времени и пространстве, когда ничего нельзя знать наверняка и все, что можно сделать, — это создать себе на несколько лет башню из слоновой кости, обручиться со своей мечтой, какова бы она ни была, и поселиться с ней в этой башне. И очень трудно просто жить, и очень трудно не иметь дома, родины, и очень трудно, обретя, казалось бы, этот дом и заслужив неподдельную любовь его обитателей, обнаружить полное пренебрежение со стороны его главных «хозяев»... Разве это не про сегодня? Разве это не про сейчас? И разве это не унижает до глубины души?

... Такая боль в глазах... Снять маску, стереть пудру... И схватиться за последнюю соломинку, и шептать, сгорбившись, сидя на тех же чемоданах — «Пека, Пекочка, Лиличка, жена любимая...». И доченьки... Все остальное — дым, иллюзия. Повторять снова и снова: «Где ж лучше? — Где нас нет!» — и бежать от всего, кроме них. И проститься со всем, кроме них...

...Вернитесь, Александр Вертинский! Нам нужны Ваша мудрость, Ваша смелость, легкость и изящество! Нам нужны Ваши глаза и руки...

...Тишина. Птичий профиль в луче света. «Бал Господень»...

Да, у нашей эпохи есть свои зеркала. Но иногда очень тоскуется по прежним.