«О мышах и людях», — писал Джон Стейнбек. О дружбе и свиньях, — говорю я. Почему не о гусаке, хотя речь, безусловно, идет о постановке хрестоматийного гоголевского сюжета о ссоре миргородских дворян Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича, один из которых случайно, в запале, назвал другого гусаком? Все очень просто. Дело в том, что в спектакле, представленном вологодским театром «Свой театр» свинья, хотя и не выведенная на сцену, становится одним из главных действующих лиц, не уступающих ни одному из эпизодических персонажей. Но обо всем по порядку.
«Свой театр» из города Вологда уже знаком и любим орловскими зрителями. Многие из них помнят, сколь неизгладимое впечатление произвел на нас Всеволод Чубенко 2 года назад, когда мы впервые увидели на 1-ом фестивале «LUDI» моноспектакль «Кыся». Тогда артист поразил зрителей своей способностью мгновенно перевоплощаться и исполнять десятки ролей единовременно. Дуэт-фантазия «Ссора» — спектакль того же направления. Перевоплощения Всеволода Чубенко (Иван Иванович) и Олега Емельянова (Иван Никифорович), которые играют также и все остальные роли, поражают любого, даже самого искушенного, зрителя. Начало спектакля напоминает спор двух провинциальных чиновниках, закопавшихся в бумагах. На столе перед артистами — газеты и листы, заглядывая в которые, они выясняют, что за люди Иван Иванович и Иван Никифорович. Вопрос о том, кто из них — более достойный человек, так и остается открытым. Гоголевский текст в устах актеров звучит естественно, жизненно, не теряя своей комичности, а только приобретая ее благодаря продуманным мизансценам и скупым (тоже, по всей видимости, отличительная черта вологодского театра) декорациям.
Итак, отзвучало вступление, и подготовленный зритель вступает в Миргород. Инсценировка не включает в себя подробные авторские описания городских пейзажей, но в них нет никакой необходимости: все, что можно сказать о Миргороде, звучит и так. Перед нами стол, который выполняет во время спектакля множество функций, два стула (также многозначные) и веревка, натянутая из одного угла сцены в другой. Олег Емельянов преображается в служанку, развешивающую на проветривание вещи Ивана Никифоровича, при этом Всеволод Чубенко как бы сверяется с инвентарной описью, что прибавляет моменту дополнительный комизм. Вывешиваемые вещи заменяются бумажными полотенцами примерно одного размера. Отличается от них по длине «повод» к конфликту — ружье. Диалог двух Иванов сохраняет в себе все особенности гоголевского языка, при этом периоды конфликта разделяются музыкальными вставками. Герои напевают украинские народные песни, и раз от раза просьбы Ивана Ивановича становятся все более настойчивыми, а поведение его — эмоциональным. От напряженного спора даже лицо Всеволода Чубенко краснеет, а жесты становятся резкими и нервными. Интересная деталь — предложение обменять ружье на «бурую свинью» поступает от Ивана Ивановича после того, как оппонент его в споре издает странный звук, напоминающий хрюканье. Так впервые вводится в инсценировку образ свиньи.
И вот — трагический момент. Рассерженный Иван Никифорович называет соседа гусаком. Эпизод этот сопровождается тревожным аккордом (тот же аккорд прозвучит и тогда, когда попытка примирить врагов окажется неудачной — это своеобразный лейтмотив, кольцо вражды, из которого героям больше не вырваться). Дальнейшие события нанизываются, словно бусины на нитку, и такой эффект во многом — результат постоянного чередования героев, изображаемых одними и теми же актерами. Интересен образ Федосеевны, созданный Всеволодом Чубенко. Эта героиня вызвала у зрителей поистине гомерический смех.
Еще одна сцена, оригинально воплощенная артистами, — это суд, в который по очереди приходят оба Ивана. Роль пристава переходит от Олега Емельянова к Всеволоду Чубенко, но и повадки героя, и жесты, и манера речи сохраняются. В этих визитах еще раз подчеркивается различие двух бывших друзей. На данный момент такая демонстрация производится за счет темпа речи (Иван Иванович говорит быстро, нервно; Иван Никифорович же — неторопливо, размеренно). Доносы, написанные друг на друга, Иваны извлекают из одного и того же ящика стола, что в очередной раз подчеркивает их родство во всем, даже в бессмысленной вражде. В этом месте вновь возникает образ бурой свиньи, которая украла «шедевр», принесенный в суд Иваном Никифоровичем. Именно вокруг судьбы «несчастной твари Божьей» разворачивается дальнейший спор. Именно свинья, бурая, непредсказуемая, как будто воплотившая в себе все напасти, которые могли свалиться на друзей, становится главной героиней инсценировки. И не только ею. Свинья же — виновница того злополучного финала, о котором в померкшем свете говорят нам в финале артисты: прошло 10 лет, но тяжба по-прежнему длится, и бывшие лучшие друзья видеть не хотят друг друга.
Говорят: «Как черная кошка между ними пробежала». Может быть, мы просто не успеваем заметить, что на самом деле это — бурая свинья?
24.07.2012
Автор: Зоя Дякина
