О пророках и законах

Первые шаги фестиваля «Ludi» на орловской земле были встречены музыкой оркестра Академии ФСО России, блестящим выступлением воспитанников заслуженного тренера РФ Клавдии Наумовой и забавными клоунами, которые улыбкой смогли побороть замаячившее было на горизонте «зло». То есть началось все с победы добра и красоты! На царство были повенчаны талант и гармония.

Но по-настоящему открыла фестиваль постановка Московского академического театра им. Вл. Маяковского «Не все коту масленица», ставшая Праздником Праздников для орловской публики.

Это был Островский. С его мерным течением, непродолжительными штилями и неожиданными водоворотами. Не то, чтобы сцены из московской жизни, а, скорее, кусочек ее, с легкой руки драматурга и прославленного режиссера Л. Хейфеца выхваченный из контекста будней. Опять настигло тягучее ощущение «вневременья» чувств и мыслей. Остается только удивляться, как удалось Островскому во всем до донца быть пророком, очевидцем того, что случится многими десятилетиями позже.

А режиссер щедро дарит новую почву для размышлений. Жизнь вовсе не стоит на месте. Просто она выработала ряд очень крепких законов, которые продолжают действовать по инерции, перетирая судьбы людские, будто мельничные жернова.

Есть «нормы», которым приятно повиноваться: любовь, желание присоединиться к чужой радости, подхватить беззаботно льющуюся песню. Как хорошо и просто все в доме у купеческой вдовы Дарьи Федосеевны Кругловой (О. Киселева). Так и хочется зайти на огонек... Но есть и постулаты, выведенные теми, кому чудом или несчастьем доверено стать сильным мира сего: покорность, слепое почитание благодетелей, «обычай деньгам кланяться». На этом настаивает богач Ермил Зотыч Ахов (В. Запорожский), желая подчинить себе Дарью Федосеевну и дочь ее Агнию (Н. Палагушкина), людей бедных, но с большим достоинством, да и весь мир в придачу.

«Хозяева, как султане, только что голов не рубят», — говорит приказчик Ахова Ипполит (В. Макаров), загнанный богатым дядюшкой в рабство. Тут и до моральной зависимости один шаг — как до пропасти. И если бы не Агния...

Девушка чудо как хороша. Отваги ей не занимать, но это далеко не синоним безрассудства.

Режиссер вдохнул в образ частичку современного непокорства и кокетства. У этой стрекозы не забалуешь. Агния вдохновляет на смелость своего возлюбленного Ипполита. Правда, для него это все равно, что на костер идти, да еще и с гордо поднятой головой. Но как такой отказать! В Агнии «воля поет». К этой песне грех не прислушаться, не присоединиться.

Актриса создает образ живой, непосредственный и многогранный. Ее обаянию трудно не уступить. Но пока это лишь проросток силы, постепенно набирающейся уверенности и мощи.

Ахов же в исполнении Запорожского — человек уверенный и непоколебимый. Он умело ставит всех на свои места. Точнее на те места, которые определил сам лично, подкрепленный необычайной властью денег: «Не страшен я. Грозен». Перед таким гостем даже хозяева в собственном доме стоят, как солдаты перед генералом-самодуром.

Как по-женски, как правдиво переживает это Дарья Федосеевна. Она должна смирить гордость, приглушить голос сердца. Призрение прятать за улыбку, внутренний порыв к справедливости — за наигранной признательностью. Актриса смогла сквозь зеркало души своего персонажа преломить то, что должно быть по совести и то, что есть по существу. И очень печальный пролился на грешную землю свет.

Первый протест — у харизматичной кухарки Маланьи (Ю. Яновская), многого не понимающей, но все чувствующей. Она самозабвенно точит нож, который по театральным законам еще появится на сцене.

Агния глотать обиды не неамерена и другим не позволит. Ей больно и стыдно. Девушка упрекает Ипполита в трусости: «Не хочу я мальчика любить». И эта жесткость становится решающей для пламенного сердца.

Агния максималистка, но в дуэте с матерью, подкрепленная ее мудростью и интуицией, на многое способна. Даже изменить привычное течение вещей.

Только до крайности уверенный в себе Ахов может принять взгляды и выходки Агнии за уважение к богатству. Перед своей невестой он чинно расправляет павлиний хвост, то есть веер облигаций.

Девушка в ответ не боится паясничать на потеху зала. Как мило она улыбается, фантазирует об участи богатой вдовы, покорно склоняя головку... Ахов до того входит в кураж, растолковывая «правду» жизни, что уже не остановиться: «Я все могу. Могущественный я человек». Зрительный зал принимает это доведенное до абсурда самопреклонение дружными аплодисментами.

Ахов всем своим видом дает понять, что у людей ниже чином и рангом нет ни прав, ни надежды на закон.

Режиссер не просто напоминает, что в мире непомерно много горечи. Его цель — создать оружие против страха, заставляющего людей быть покорными, против несправедливости, ставящей на колени чистые души, рожденные для любви и счастья.

Страшно становится, когда Ипполит решается убить себя, грозя богатому насмешнику. Зритель замирает, не понимая, шутка это или отчаяние, перехлестнувшее через край. Ахову не понять значение встречи. Но в этой, как бы сейчас сказали, стрессовой ситуации, раскрывается бедная натура богатого человека. В сущности, не важно, кто и за что ему будет поклоняться, лишь бы кланялись.

Актер очень комично показал обращение Ахова к Ипполиту с просьбой поклониться. Это очередное унижение как бы должно компенсировать болезненное расставание с деньгами. Купцу непокорность тяжела. Он задыхается без власти. Эта жажда осушает Ахова в исполнении В. Запорожского изнутри. Имя себе он купил лишь деньгами и ничем больше. Какова цена — таков и товар.

Смягчает конфликты героев ироничная и мудрая Феона (М. Полянская). Она жизнь знает, даже наперед видит многое. Как не вспомнить сцену, когда богатый купец велит ей передать подарок Агнии с подтекстом: «Сами вы не стоите того, что вам дарят».

Ахов живет по установленным ему подобными законам. И нарушение этих норм кажется ему сродни концу света. Это внутреннее негодование и призыв одуматься герой являет всем своим существом.

Но рабские законы для рабов. Для Ипполита, Агнии, Дарьи Федоровны забрезжил свет свободы, и они его уже ни на что не променяют «бедную чистую радость».

Комичным кажется удивление Ахова. Отчего никто не лежит у него в ногах по-старому? «На таких порядках долго не простоишь».

Но даже это доведение власти до абсурда не позволяет забыть, сколько тревог и унижений пришлось пережить тем, кто находился под властью подобных дельцов, и сколько им еще предстоит вынести в этой продолжающейся борьбе.