Так называемое «творчество» Павла Пряжко в наши дни каким-то странным образом относят к современной драматургии. Это удивляет, если не сказать: возмущает. Объяснить это достаточно просто, можно всего-навсего привести в пример постановку пьесы Пряжко «Урожай» Нового драматического театра.
Символично, что во время фестиваля показ данного спектакля пришелся на 6 июня, очередной день рождения Пушкина. Возможно, именно противопоставление тех гениев русской земли, которые созидали произведения, остающиеся важными и нетленными по своей проблематике, решению наиболее главных житейских коллизий, заставило многих зрителе не только остаться равнодушными к представленной пьесе, но и в должной мере осудить предложенный материал. Ибо в стране, где родились, жили и творили Пушкин, Гоголь, Тургенев, Чехов, Булгаков, нельзя говорить тем языком, который присваивает своим персонажам Пряжко. Это его вина в том, что спектакль не состоялся, потому что реплики, в которых не соблюдаются элементарные грамматические нормы русского языка, зато в изобилии присутствует абсценная лексика, невозможно произнести естественно. Актеры не виноваты в том, что их заставляли произносить чуждый их устам текст. Поэтому их работу, по сути, можно оставить в стороне. Фальшь и манерность в репликах Валеры и Егора, безусловно, наносная. Зачем режиссеру понадобилось столь акцентировать их, для меня остается загадкой. Зачем вообще показывать людей хуже, чем они есть? Для меня это остается загадкой.
Но вернемся к спектаклю. Он открывается тем, что четверо молодых людей (двое парней и две девушки) работают в яблоневом саду. Их основная задача: собрать яблоки и разложить их по ящикам. Что сложного? Это вам кажется, что ничего, а вот герои вытаскивают из этого драму. То это проблемы со слишком сильно ударенным яблоком, то сломанная доска от ящика, то еще какая-нибудь белиберда вроде пчелиного укуса. Автор заявляет это свое «произведение» как вещь, направленную против подростковой наивности, неспособности на решительные действия. Думаю, все зрители хотя бы раз в своей жизни (не стану употреблять смайлики, чтобы не сродниться с авторами сего действа) видели нашу молодежь, и в том числе студенческую, поскольку, судя по всему, в спектакле речь идет именно о ней. Да, встречается неграмотность, необразованность, инфантильность, но видели ли вы хоть одного, кто не знал бы, как пишется слово «яблоко»? подростка, который, откровенно, да простит меня родившийся в этот день Александр Сергеевич, выпендриваются вместо того, чтобы просто забить гвоздь? Да это не просто невероятно или глупо. Это невозможно списать ни на какую модерновость пьесы, ни на какие новые использованные в постановке элементы композиции или сценографии (каковых, кстати говоря, не было: сценография, в отличие от текста, полностью построена на классических канонах, и это лишний раз подчеркивает стилистическую эклектичность спектакля). Таких подростков, таких молодых людей НЕТ. Это КЛЕВЕТА на современную молодежь. Буду повторять эти слова не только до тех пор, пока не устану, но даже тогда, когда невозможно будет говорить. Вспоминая спектакль прошедшего дня, именно такое убеждение можно было бы высказать на эшафоте. И не только.
Честно сказать, мне жаль актеров, которых заставили играть этот материал, если учесть, что во всем тексте (а пьеса затянулась почти на полтора часа) нет ни одной яркой фразы, которая, произнесенная одним, уже ни за что не будет произнесена другим. Им не оставили ничего, кроме банальных фраз и матерной лексики. Вот то, что даже такие элементарные эмоции, как те, что испытывают герои спектакля (хотя испытывают ли они что-то? Это вопрос), наиграны и бессмысленны, — это совсем другое дело. Впрочем, нет. Вот здесь я действительно преувеличиваю. Конечно, для настоящих людей поведение, которое демонстрируют актеры, невозможно, зато для тех несуществующих ничтожеств, каковых пытаются показать нам драматург и режиссер, — вполне нормативно. А почему бы и нет? Нормальная женщина ни за что не заговорит при мужчинах о прокладках. Она, возможно, и будет вынуждена привлекать их в качестве ваты, но сказать об этом не скажет ни за что. Подобные физиологические подробности — табу в общении представителей разных полов, и это правильно. Это абсолютно оправдано. Зачем тащить на сцену вещи, которых не бывает на самом деле, да к тому же еще и пошлые? Что? Говорите, новое слово в искусстве? Тогда почему оно такое матерное? Искусство не говорит таким отвратительным языком. Не говорит и точка. В конце концов на нашей земле творили Гоголь, Чехов, уже упомянутый сегодня Пушкин... Что представляет собой спектакль по пьесе Пряжко, поставленный в день рождения нашего гения? По мне — чистой воды издевательство, пляску на могиле. Ничего больше. Впрочем, больше и не надо. Хватило с довеском.
Ну а чего стоят дурацкие смешки актеров? Вы когда-нибудь слышали подобное в жизни? Что опять? Пьеса абсурда, говорите? А смех тут при чем? Давным-давно Джеймс Крюс объяснил нам всем, что смех всегда естественен, и не может быть ни наигранным, ни абсурдным.
Кстати, очень опрометчивое решение со стороны режиссера размещать зрителей как можно ближе к сцене. Конечно, завзятые поклонники, возможно, обрадуются, когда актеры начнут доставать яблоки прямо у них из-под ног. Но большая часть зрителей начнет, что называется, «голосовать ногами», и не стоит рассчитывать на культурность зрителей (это напрасно, если актер матерится со сцены!) И я пойму их, этих зрителей, и даже пожелаю театру как можно больше таких, максимально честных зрителей. Тех, кто не станет искать в неграмотном бреде литературного произведения, а в слишком быстро, резко, бессмысленно, неорганизованно движущихся актерах — последнего слова в режиссуре. В конце концов, театр создан для зрителя, а (судя по объективным опросам) радуются Пряжко в театре всего 2... ну, 3 процента зрителей. Наверное, режиссеры поставленных спектаклей, нет? Ну да ладно, не так уж много среди нас режиссеров, взявшихся за Пряжко. Зачем прямо сразу порочить-то?
Бессюжетный, бессмысленный, наполненный фальшью, пошлостью и непечатной лексикой спектакль... Честно сказать, мне всегда думалось, будто творческий человек (в данном случае режиссер) должен сказать что-то особенное, прокомментировать, не присутствуя на сцене, окружающий мир с помощью доверившихся ему актеров. Режиссеру этого спектакля сказать нечего. Зачем браться за дело, не зная, что хочешь сказать? Зачем клеветать на окружающих? Зачем заставлять людей верить в то, что они такие и есть? Искусство нужно для того, чтобы воспитывать души. Чему научит зрителей эта постановка? Чему? Ой, да не преувеличивайте. Материться представители этого театра на достойном уровне тоже не умеют.
Таким образом, можно сказать, вкрадце обобщив высказывания множества зрителей, что спектакль (каким бы он ни был — постараемся абстрагироваться) не выполнил функции произведения искусства, потому что не оставил следа после себя, не заставил задуматься, захотеть измениться к лучшему. Бесполезно проведенное время, иначе и не скажешь.
Ну и наконец последнее. Мне стало очень жаль, что на спектакле не присутствовал герой одного из предыдущих дней — Акутагава Рюноске. Он бы дважды чихнул (ну или захрапел, что не очень важно), ни в едином моменте не нарушив структуру спектакля, зато осуществив великий подвиг и заставив их не заснуть. Словом, было некому сказать: «Браво, Акутагава!» Очень обидно. Но факты от этого не меняются. Аплодировать некому. Вот такая простая и, наверное, глупая, хотя и понятная история.
24.07.2012
Автор: Зоя Дякина
