Анатомия чувств

Сдав все свои экзамены, она
к себе в субботу пригласила друга,
был вечер, и закупорена туго
была бутылка красного вина.
А воскресенье началось с дождя,
и гость, на цыпочках прокравшись между
скрипучих стульев, снял свою одежду
с неплотно в стену вбитого гвоздя.
Она достала чашку со стола
и выплеснула в рот остатки чая,
квартира в этот час уже спала.
Она лежала в ванне, ощущая
Всей кожей облупившееся дно,
и пустота, благоухая мылом,
ползла в нее через еще одно
отверстие, знакомящее с миром.

Иосиф Бродский. Дебют.

Постановка театра «Свободное пространство» «Непорочный брак» по пьесе Тадеуша Ружевича (впервые на российской сцене!) далеко не однозначна. Об этом нужно сказать, во-первых, а уже во вторых, — о том, что в этой неоднозначности — ее странная то пародийная, то первородная прелесть.

Польская драматургия — сфера особая. Темы, проблемы, миры, облекаемые в форму метафор, сплетаемые с гротеском и художественной смелостью, порой откровенно ставят в тупик, обескураживают. Нет цели пожалеть зрителя-читателя, отплатив ему за внимание катарсисом-очищением. Хотя вместе с тем это глубже, чем абсурд, намного тоньше, чем авангардизм. Смотри. Думай. И, возможно, поймешь, что делать.

Резкая очерченность режиссерской темы (постановщик Гжегож Мрувчиньски), метода, мировоззрения в новом спектакле сочетается с необыкновенно проникновенной психологической игрой актеров.
Всего 110 зрительских мест, расположенных на сцене. Публика получает привилегию оказаться лицом к залу, на расстоянии вытянутой руки от актеров. И смех громче, и рыдания... Две сестры, запечатленные в момент своего непрерванного полета-взросления. Большой страх перед миром и фрагменты тайного знания, полученные из папиной медицинской энциклопедии... В своей белоснежной девичьей постели они говорят о самом сокровенном и волнующем. Модели поведения, в каком-то роде сведенные к весьма узнаваемым стереотипам. Милые дурачества...

Обаятельная, уплетающая варенье толстушка Паулина (Олеса Балабанова) и маленькая фея, декламирующая стихи, Бьянка (Валерия Жилина). Первая стремится получить от жизни все возможные радости, о которых знает куда больше, чем говорит наивной подруге. Вторая, воспитанная как мальчик, забытая отцом, воспринимает свою женственность словно проклятие.

Есть один предмет, который возвышается на сцене — непорочное ложе в тумане бытия. Есть один предмет, занимающий их воображение — запретный плод страсти. А весь остальной свет погряз в разврате, лицемерии, вранье...
По неписаным законам сущего получается, что мир возвышенного и чистого осознания себя, наполненный светлыми образами, — это небо. А мир физический — со стонами, вздохами и желаниями — это земля. Где-то далеко на горизонте они вроде бы гармонично сходятся. Но у каждого путь к этому знаку равенства, к примирению стихий души особый. Поэтому и поиск, как категория, индивидуален, и восприятие спектакля у каждого зрителя свое.
То, чего хрупкая Бьянка боится, от чего старается отвернуться, спрятаться, для Паулины без запрета. В этой героине слишком много нерастраченной «физической» жизни. И она словно стремится набрать больше, больше... Отсюда — постоянное комичное желание есть. Паулина не отвергает страсть, но пока не знает до конца, в какое русло эту энергию обратить. Ореол, который она создает вокруг себя, кажется то по-детски смешным, то отравительным. Отсюда ошибки, беспорядочное зло, повергающее разум в хаос, в ступор. Очень колоритная и самая первая в жизни большая роль студентки актерского курса ОГИИК. Со сложным материалом Олеся Балабанова справилась прекрасно. Персонаж вызывает нежную улыбку, неистовое непонимание и даже презрение, но однозначности любви-нелюбви все же нет. Разве можно отрицать данность...

Образ Валерии Жилиной диаметрально противоположен. Их родство — тот же парадокс природы, которую мы стремимся познать. Бьянка мечется, и страдает, и ждет, как всякая душа. Не видит, что будет впереди. Да и оглянувшись назад, счастья не находит. Мудрости пока нет и опыта тоже. Все открытие. Свои ошибки и страдания — вместо чистописания и арифметики. Вот школа. Каждая мизансцена спектакля, прописанная тонко, с удивительным режиссерским вниманием, становится острой и значимой. И самый психологически откровенный момент — молитва. Разговор не столько с Богом, сколько со своим сознанием, совестью или судьбой.
Мужчины, женщины. Первые — о грехах как о данности: разве можно освободиться, когда вокруг столько прелестей. Вторые — о страданиях: разве можно принять этот мужской напор, переводимый на «женский язык» как агрессия. Кто здесь герой, кого можно пожалеть?

Ни минуты не любившая неуемного супруга, хоронившая детей, занятая приготовлением обеда и покупкой сервиза Мать (заслуженная артистка России Маргарита Рыжикова).

Дедушка (Владимир Крашенинников), мечтавший хотя бы на старости лет стать почтенным, степенным и мудрым, а теперь охваченный еще большим смятением и выменивающий коробку конфет на чулочек внучки. Он стар, чтобы бороться. Отступает перед своими страстями. Скорее, недоумевает, удивляется и грустит, нежели раскаивается.

Отец (заслуженный артист России Валерий Лагоша). Сначала весьма почтенен. Читает газету, считает годы. Возможно, даже задумывается по-своему о смерти... Каждая минута знакомства все более удаляет от этого образа. Словно обуреваемый неизбывной жаждой он все пьет и пьет их грязного котла похоти, но не может утолить проклятья. Совесть, спрятанная у него ровно там, где у обычных людей — греховные мысли, иногда просвечивает. Исключительно потому что так надо.

Некий переходный персонаж между мужским и женским мировоззрением — Тетя (Мария Козлова), которая играет своей яркой внешность и телом здесь и сейчас. Отчего-то сложно прочесть ее историю. Настолько ли героиня гармонична в своем непростом характере, как кажется? Именно она произносит: «Что естественно не постыдно». Но сколько естественности в ее макияже, стати, наряде, соблазнительном восточном танце?
Очень хочет сыграть роль женщины, уведший однажды Дафниса в лес, чтобы объяснить науку любви, позволяющую не попасть впросак с трепетной Хлоей... Увидеть лес за деревьями, каждое дерево в отдельности поможет зрителю прогулка героев «по грибы»... Кажется, тут каждый найдет что-то свое: предложение любящего сердца, самый большой... гриб, ответ на мучающий вопрос. Интересная получается «тихая охота». Впрочем, потом будет еще одна охота — тоже в тиши. Имя ей соблазнение. Кто-то увидел в этой постановке протест против насилия над женщинами, кто-то лишь откровенные картинки и смелые реплики, кто-то философию единства и противоположности души и тела...

Ружевич говорил на этот счет: «Я не натуралист и не реалист, не занимаюсь описанием собственной жизни. Я пишу о своей боли, когда считаю, что и другим больно от того же, от чего и мне»
Безусловно, спектакль повествует о необходимости гармоничного полового воспитания. Но однозначно не показывает, где искать эту «методику», что делать тем, у кого душа просит огня и страсти в мире пуританства, что делать морским нимфам, выброшенным волной на скалистый берег разврата.

Бьянка решается на поступок. Словно тореадор пытается укротить быка-Отца, грациозно размахивая фатой. На эту невинность, на эту белизну и непорочность он бросается со свирепством и непредсказуемым гневом. Совсем не так, как за девушками-служанками.

Выстраивается новая аналогия. Мужчина-зверь, мужчина-скот... А Бьянка борется за право быть Человеком, понять, для чего истинно нужны мы друг другу. Ее сны раскрывают глубину этой пока бессмысленной и беспощадной борьбы. Любовь задавлена, задушена, забыта. Сквозит лишь в звучащих со сцены стихах. Да и там ее подстерегает «верБЛУД». Как же все-таки остаться самой собой и при этом стать частью Всеобщего?
Непорочный брак, который, в конце концов, заключает Бьянка и Беньямин (Андрей Григорьев), не насмешка, но и не панацея. Это способ конкретной героини войти в мир, сродниться с кем-то душой: неслучайна схожесть имен и поэтичность натур. А вы ищите свои пути. А если уступить, а если быть «как все»? Равносильно обречению на пустоту...

После изгнания из Эдема вряд ли человек разделит в себе данное свыше и приобретенное «от лукавого». Возможно, гармония всего этого и есть рай. Оттого и такая сдержанная лаконичность сценографии: полотна, изображающие мужчину и женщину. Еву и Адама. Плоть и суть. (Художник Карина Автандилова).

Гротескная комедия — смешная, яркая — превращается в беспросветную и безысходную трагедию. Хотя юмор стал неплохой защитой от пошлости, остается ощущение некой деморализованности от спектакля. Словом, «Непорочный брак» — хорошая встряска, чтобы идеалы, живущие в вакууме души, нашли свое место. Анатомия чувств по-польски и по-русски.