Арена катастроф

«Кто выдумал, что мирные пейзажи не могут быть ареной катастроф?» — спросил поэт Михаил Кузмин, и вот спектакль «Мой внук Вениамин» театра «Свободное пространство» посвящен именно таким мирным катастрофам, происходящим с обычными людьми. Главной, сквозной темой становится семья с ее проблемами, радостями и горестями, простой человек и его простая и в то же время необычайно сложная жизнь.

Пьеса Людмилы Улицкой «Мой внук Вениамин» поставлена петербургским режиссером Ларисой Шуриновой. С самого начала спектакля зритель погружается в обстановку московских квартир советского времени. Режиссер четко выверяет и полностью использует сценическое пространство: без внимания не остается ни один из находящихся на сцене стульев... Сцена виртуально разделена на две половины: комнаты главной героини Эсфири Львовны и ее сестры Елизаветы Яковлевны. Трехстворчатое окно объединяет не только комнаты, но и героинь, становится знаком сближения. Центральный персонаж Эсфирь Львовна (заслуженная артистка России Маргарита Рыжикова) — как раз тот человек, вокруг которого невозможно не объединиться. Перед нами — яркая, харизматичная женщина, пережившая войну, смерть первенца, затем мужа, и посвятившая свою жизнь заботам о втором сыне, двоюродной сестре и вообще всех, кто по собственной неосторожности стал ей близким. Именно так, по неосторожности, в сети любви тети Фиры попадает юная героиня спектакля Сонечка (Елена Симонова). Ее тоже начинает постепенно затягивать в родственную систему Эсфири Львовны. Если в первых сценах Сонечка еще напоминает девочку-гостью на чужом празднике (например, во время проникновенного рассказа будущей свекрови обо всех родственниках по очереди она отвлекается, слишком часто кивает, переминается на месте), то к концу спектакля девушка настолько проникается горьким энтузиазмом новой родственницы, что уже не может представить себе другой семьи.

И вроде бы все это хорошо, кажется, что именно так и должно быть в настоящей семье, но зрителю приходится убедиться в том, что далеко не все здесь ладно. Внесценический персонаж, сын Эсфири Львовны Лева, убегает из дома в Новосибирск, оставив мать и молодую жену прямо вечером после бракосочетания. Почему? Это ярко, эмоционально объясняет Елизавета Яковлевна (Татьяна Шмелева). Дело в том, что в своей любви, в желании счастья близким тетя Фира слишком настойчива. Эсфирь Львовна уверена в том, что лишь ей точно известно, как будет лучше, и вот она устраивает жизнь своих родных, даже не пытаясь понять их чувств. Вырвавшись из рук нежнейше любящего его тирана, Лева пытается построить собственную жизнь. Для героини это, безусловно, трагедия. Ее личная арена катастроф. Но не все, не все еще потеряно. В конце концов, у Эсфири Львовны остается Сонечка, которая заменяет ей дочь, да, похоже, и все на свете. Кажется, что ничего не изменилось: героиня так же улыбается, прежним энтузиазмом дышат ее реплики, но в минимальной смене интонации, взгляда, походки видно нечто иное. Может быть, осознание совершенной ошибки, может быть, стремление исправить все, что было, благодаря Сонечке. А может быть, действительно новое понимание окружающего.

Елене Симоновой, исполнительнице роли Сонечки, хорошо удалась юная девушка, постепенно, на зрительских глазах, взрослеющая под обрушившимися на нее подряд несколькими ударами судьбы. Детская радостная суетливость в начале спектакля сменяется неподдельно искренним выражением боли и стремления, пережив удар, жить дальше.

Единственный мужской персонаж спектакля, одноклассник Сонечки Витя (Ростислав Билык) несколькими мазками оттеняет эту картину. Благодаря этой роли наиболее четко видятся перемены, произошедшие с Сонечкой и Эсфирью Львовной за несколько месяцев. В финале спектакля тетя Фира предлагает девушке попытаться наладить семейную жизнь с Витей. Это уже не ультиматум, которые она во множестве ставила Леве, это искренняя попытка понять новообретенную дочь, вникнуть в ее чувства. И потом, Сонечкин будущий ребенок, которого Фира уже мечтает назвать Вениамином в честь покойного мужа, — это стимул жить. Стимул для всех героинь спектакля — дождаться того, чтобы легкость бытия стала наконец выносимой.

В целом спектакль построен по принципу семейной хроники. Щелчок фотокамеры завершает каждую картину, создавая своего рода фотоальбом, собирая воедино кадры памяти. Не запечатляет камера только сцену попытки Эсфири Львовны покончить с собой: это событие должно забыться, стереться из памяти, потому что ему не место среди семейных воспоминаний. Музыкальное оформление Светланы Исаевой продолжает работу по созданию семейной обстановки. Музыка 70-х годов и завершающий спектакль «Золотой Иерусалим» словно помогают собрать воедино уже отснятые кадры.

Из общей гармонии постановки выбиваются только чересчур яркие костюмы и фотографии на стенах шкафов, дающие семейную тему чересчур в лоб. Но говорить об этом не хочется. Зрителям рекомендую тоже не обращать внимания. Не стоит.

Стоит внимательнее смотреть на сцену, на эту арену катастроф, где жизнь продолжается...