Между Сталиным и Гитлером

Хотел поменять заголовок статьи, а потом раздумал. Между Сталиным и Гитлером пребывал в двадцатом веке в СССР не только Виктор Евграфов, но и миллионы по возрасту старших меня людей, чьи жизни сгорели в огнях раскулачивания, голодомора, ленинско-сталинских репрессий. И Холокост (выжигание еврейской нации гитлеровцами) — трагедия второй мировой войны. Незабываемая.

И плакать над ней мы, нормальные, вменяемые люди не перестали. Особенно, когда читаешь правдивейшие книги Василия Гроссмана «Всё течёт», «Жизнь и судьба». И ещё больше наворачиваются слёзы, когда вслушиваешься в театральные монологи по этим книгам. Спектакль так и называется: «Всё течёт. Жизнь и судьба» Московский Театр «У Никитских Ворот» привёз его на фестиваль. Спектакль, не исчезает из репертуара с 1990 года. Именно в эти «перестроечные» годы, в период падения коммунистической цензуры, художественный руководитель, народный артист России Марк Розовский осуществил по собственной инсценировке одну из своих самых лучших и пронзительных постановок о судьбах двух женщин. Одна из них невольно попала под «колесо» раскулачивания с последующим голододмором, другая, за неделю до расстрела в еврейском гетто, пишет письмо сыну Вите. Цепенеет сердце и кожа покрывается гусиными пупырышками от этих двух трагических исповедей.

Под воссозданную на сценической площадке пятиконечную советскую звезду (символ сталинской эпохи) входит и садится на стул артистка Маргарита Рассказова, она же — свидетельница уничтожения крестьян и их хозяйств, а затем и сельская активистка, «строительница» новой колхозной жизни. В её по бытовому неспешном, простом рассказе перемежаются русские и украинские слова. Интонация настолько доверительная, будто бы говорит с подругой или родственницей. Лицо спокойное и скорбное. А текст — страшный. Крестьян с семьями (хуже скотины) сажали в вагоны, где им было ни встать, ни сесть, ни прилечь. Везли их на восток страны. Железнодорожные пути были усеяны трупами умерших в дороге. Голодали и умирали и те, кто остались в раскулаченных деревнях. В прессе публиковались лживые статьи о процветании советского народа.

Смотрел я спектакль и вспоминал, как мама моей первой жены, неграмотная украинская крестьянка бабушка Маша, на таком же вот «суржике» и с точно такими же интонациями рассказывала мне, молодому парню, ужасающие факты гибели от голода людей, которых и описал наш классик Василий Гроссман. Баба Маша, эта пострадавшая от сталинских преступлений женщина-труженица, будто бы «вошла» в плоть и кровь московской актрисы. Они (с ума сойти!) даже внешне чем-то похожи... Поневоле заплачешь.

Во втором акте спектакля, уже под шестиконечную звезду Давида, (её обязаны были нашивать себе на одежду все евреи в оккупированных фашистами городах и посёлках), вошла удивительнейшая актриса Райна Праудина и на наших глазах перевоплотилась в женщину-врача, мученицу еврейского гетто из гроссмановского романа «Жизнь и судьба».

За внешним спокойствием — глубокий внутренний трагизм, которым пронизаны каждая фраза, каждый жест, каждый поворот головы. Лицо, больше устремлённое вверх, к небу, чем к нам, сидящим в зале, несёт на себе печать близкой смерти. Подробности подобострастного коллаборационистского поведения её бывших сослуживцев, моментально предавших свою коллегу, неслышный и невидимый миру подвиг доктора Щукина, тайно подкармливающего её, обречённую, сэкономленными пайками хлеба. Кошмарные факты расстрелов жителей гетто, невероятные слухи возможного спасения евреев (Черчилль и Сталин договорились с Гитлером обменять их на военнопленных). Картины нечеловечески тяжёлого быта узников гетто. Тоска и боль по сыну, который скоро осиротеет... Не единая человеческая история даже, а целая эпоха видится, слышится в этом произнесённом страдающим сердцем монологе.

Райна Праудина — истинная волшебница сцены. Веришь всему, что исходит от неё в зрительный зал. И не просто веришь, а воспринимаешь её монолог, как часть своей собственной судьбы. Литературный текст Василия Гроссмана, осмысленный и пережитый артисткой, вызывает не только слёзы, сострадание. Он совершает в тебе переворот, после которого хочется в этом мире что-то поменять к лучшему.

Марк Григорьевич Розовский рассказывал, что у них в театре есть аптечка для зрителей, которые смотрят этот спектакль. Некоторым от переживаний становится плохо. Наверное, в первую очередь немолодым людям, они сами побывали между сталинским молотом и гитлеровской наковальней. А также таким, как я , для кого голододмор, репрессии, Холокост, война — не главы романа, а семейная биография. Слёзы и экстремальные эмоции — нормальная реакция на спектакль, который 23 года будоражит чувства и сознание зрителей.

Ненормально другое. В наши дни, в десятые годы двадцать первого века, по российским городам свободно ходят националисты с символикой, очень похожей на гитлеровскую. Время от времени подонки рисуют свастики на стенах домов и на заборах.

Всё это им прощается. Произведений Гроссмана они не читали, спектакля Театра «У Никитских Ворот» не видели. А вот «Хорста Весселя» спеть — это так круто! И украдкой поглумиться своими омерзительными граффити над скорбной памятью миллионов людей, уничтоженных «железным» двадцатым веком. Ещё круче — рассказать окружающим, что во всех наших нынешних бедах виноваты... евреи.
Театр может, должен участвовать в борьбе за то, чтобы историческая память вошла в плоть и кровь каждого нашего гражданина. А уроки истории не позволили нам с вами возвратить времена, где человеческая жизнь не стоила ни гроша. Просто была разменной монетой в политических играх тиранов.