Живи!

Постановка театра «У Никитских ворот» «Все течет. Жизнь и судьба» (В. Гроссман) — это спектакль глаза в глаза. Потрясающий по своей силе монолог душ, живых.., пока еще живых, но, кажется, вечно обреченных на страдание.

Инсценировка, режиссура и сценография народного артиста России Марка Розовского.

Две удивительно талантливые исполнительницы — заслуженная артистка России Маргарита Рассказова и народная артистка Латвии Райана Праудина рассказывают историю мира, нашу с вами историю самым родным людям — зрителям.

Больно и страшно. Сколько всего может вынести человек. На какую подлость, на какое безумное зло способны люди... В этих коротких повествованиях — нелепая жестокость всех на свете преступлений, ужас всех мыслимых и немыслимых трагедий.

Черная сцена. Белый каркас остроконечной звезды — словно рама страшной картины, условный круг, напоминающий, что все в мире конечно и ограничено. Эта конструкция на время спектакля становится центром мироздания, местом действия. Такая сценография — визуальный эпитет необычайной концентрации чувств, которой поражает постановка.

Первой начинает Маргарита Рассказова. Героиня с открытым лицом старается открыть душа. В первый раз. Это исповедь без претензии на прощение. Кажется, всю фигуру как молния прорезала боль: страшно жить с хорошей памятью... Жжет...

Простая уборщица прошла двухнедельные курсы управления государством, став винтиком большой безразличной машины. Голод, раскулачивание. Она не жертва, она участник, в какой-то степени причина всего этого безумного кошмара. Но участник с совестью, с осознанием.

Ровный тихий свет глаз. Губы еще хранят следы улыбки, но сердце безутешно плачет. Ком в горле и трудно говорить... Героиня помнит, как горела сама жизнь, как глупость, безразличие истребляли разум и волю. И мечта, и страсть теперь лишь одна — очиститься.

Зритель глазами персонажа видит не плач — вой деревень, сгнившее крестьянское зерно, которое стольких могло бы спасти.

Дрожь поминутно пробегает по телу. Порой разумом трудно осознать то, что за строками повествования — жизнь и судьба наших прадедов и тех, кому не довелось оставить после себя след.
Как мучается женщина, как она стареет и страдает при каждом произнесенном слове. Какую ношу на себя взяла, какой груз тянет. И пожалеть бы, да не о том просит. И только немой вопрос в пустоту завершает исповедь: «Как же это?» Не объяснить, не простить самой себе. А на груди — маленький крестит. Память о тех, кто страдал... Вторая героиня не делала зла, жила, любила своего сына, лечила людей, по глазам определяя болезни. А теперь боится заглянуть в эти самые глаза. Не потому, что преступница, не потому, что стыдно. Простовидит в них души — страдающие, напуганные.

Но куда страшнее взоры пустые... Женщина пишет письмо сыну о своих последних днях. И даже надежды на ответ никакой. Она выстрадала одиночество в родной стране, предательство знакомых. И лишь один вердикт: «Людей трудно понять по-настоящему». В этот час героиня впервые всем существом осознала любовь к своему еврейскому народу, загнанному, униженному, осознала себя его частью. И не жалеет...

Как потрясающе пронзителен гимн надежде, который произносит актриса... Надежда не связана с разумом. Это инстинкт. Это богатство. И при том на части режет сознание и чувства ее признание: «Я слабая. Я боюсь». Женщина стоит на краю могилы, но гордо не отрицает ничего сущего, не проклинает. И, если разобраться, нет ни одного оценочного суждения в этом монологе. Только факты.
Игра актрисы наполняет палитру восприятия небывалым количеством оттенков. Неминуемое приближение смерти подчеркнуто огромной тенью, которая преследует порывы и жесты персонажа, угрожая, нашептывая: «Мы с тобой почти одно целое. Неужели не надоело любить. Возненавидь, предай саму себя. Глупо лечить и учить, если жить осталось пару дней».

Но не так женщина слаба, как сама думает. Вся ее сила теперь в призыве, мольбе, просьбе, обращенной к сыну: «Живи! Живи! Живи! Живи! Живи!» Эта сила не уйдет, не прервется. Она поможет победить.
Две актрисы сделали что-то удивительное. Они словно отказались от внешних оболочек, играя духом своим, сердцем.

Очень явно подчеркивает это еще один герой действа — свет. Резкий, разный. Он бросается на женщин. Показывает их незащищенность. Заставляет слезы блестеть ярче драгоценных камней.
И эта музыка. Музыка-шквал, музыка-гром, лавина. Стук сердца, тишина. Потрясающая режиссерская и актерская работа.
Тут аплодисментов мало. Хочется встать на колени...