О фестивальных спектаклях
Жизнь как сон
Таинственная, мистическая, загадочная, но об очень простых и важных человеческих ценностях... Когда лет пять назад пьеса молодого драматурга Дмитрия Богославского, с поэтичным названием «Тихий шорох уходящих шагов», дебютировала на фестивале молодой драматургии «Любимовка», о ней, ее сущности, очень точно написал театральный критик Павел Руднев. Он отметил, что драматург находится в поиске «зыбкого пограничья между реальностью и обманными иллюзиями, психическими тупиками, в которое заводит нас сознание, что не может уцепиться за реальность, найти хоть сколь-нибудь важное и ценное, что может удержать нас в бытии. Греза является нам как зловещий морок, обморожение, столбняк и постепенно оттесняет от нас явь».
В основе пьесы — бытовая история о том, как пятеро детей пытаются поделить наследство, оставшееся после смерти родителей. Прямо у могилы недавно ушедшего из жизни отца спорят о том, как выгодней продать дом, где прошло их детство. Вот только дом хранит в себе множество воспоминаний, с которыми не все из них хотят расставаться. Главный герой — Александр, младший в семье. Он единственный решил остаться жить в родительском доме после смерти отца. С помощью медиума Альберта он пытается воскресить в своей памяти события, связанные с жизнью здесь, где его родители и сестры когда-то ласково называли Сасик. Он хочет наладить связь с прошлым, и, самое важное, наконец найти ответ на так и не заданный вслух отцу вопрос: «Папа, ты меня любишь?».
От разговоров с сестрами (в реальности?), к диалогу с отцом (во сне?), и к диалогу с самым загадочным персонажем пьесы — Альбертом — мы вслед за героем переходим из пространства в пространство. В какой-то момент Александр уже и сам не понимает, где реальность, где сон, а где сеанс психоанализа. Мучаясь чувством вины за то, что не смог приехать на похороны отца, за то, что при жизни не успел сказать ему, что хотел, Александр то ли во снах, то ли глубоко в своем подсознании, пытается объясниться с ним.
С первой минуты режиссер спектакля создает атмосферу жизни типичной русской деревни наших дней. За прохудившейся стеной из старых досок, которая делит сцену на две части, виднеются сквозь щели две фигуры: отца Александра, Дмитрича (Вячеслав Голоднов), и его друга Юрасика (Михаил Кузнецов). Они копают колодец в знойный летний день. Комично разворачивается их диалог, потому что оба глуховаты и невпопад продолжают фразы друг друга, не замечая, как меняют темы разговора. Психологическая манера игры Голоднова и Кузнецова, как и всего актерского ансамбля, поначалу не дают усомниться в реальности существования героев и происходящего. Но постепенно к действию подключается пространство (сценография Ольги Богатищевой) и свет (художник по свету Максим Бирюков), именно благодаря ним создается мистификация. Точечное приглушенное освещение прожекторов, направленных на Альберта и Александра во время спиритического сеанса сменяется полным «бытовым» освещением в сценах встреч брата и сестер. Затем холодноватые лучи света пробиваются на авансцену через щели в стене, обозначая контуры стоящих за ней героев, и подчеркивая границу между двумя реальностями: ту, за стеной, в которой существует отец, и эту, откуда с ним ведет диалог его сын.
Два деревянных ящика, в которых хранятся старые вещи, становятся памятником на могиле отца, который выстраивает Александр — нельзя не заметить такую условность и не задаться вопросом, сон ли это? Игра актеров снова сбивает с толку, кажется, что все реально, но внезапно появляется Альберт и Саша словно просыпается — все остальные герои замирают посредине разговора. А медиум, беседуя с Александром и обходя неподвижные фигуры, присаживается на гроб отца, словно на стул.
Есть в том, как создано пространство, как оно влияет на сценическое действие, что-то поэтичное, утекающее сквозь пальцы. Создается ощущение зыбкости мира. Что есть прошлое? Что настоящее? И есть ли вообще будущее? Есть ли все эти сестры, Альберт, отец и главное — есть ли сам Александр? Драматичная история о памяти, утрате семейных ценностей, потере дома обретает совсем иной масштаб, другую глубину. Семейные ссоры, переживаемые якобы в реальности, забываются, когда в финале Александр разрушает границу между двумя мирами — вынимает часть деревянной стены, впуская отца к себе. Семья воссоединяется, и детским ребячеством разрешаются все многолетние семейные конфликты: герои брызгаются водой из колодца, вырытого отцом, о котором тот просил позаботиться сына.
После последних реплик, зрителям остается только теряться в догадках.
— А ты чего здесь? — спрашивает Александр отца.
— Тебя встретить. Традиция такая — ждать долго, встречать сразу.
Но ощущение зыбкости и потерянности, навеваемые пьесой, на вчерашнем показе вызвал не только сам сюжет. Оказалось, что перенос спектакля на другую, фестивальную сцену придал постановке другой масштаб и другое восприятие. В Калуге «Тихий шорох уходящих шагов» идет в камерном пространстве на расстоянии вытянутой руки от зрителя. Стена занимает всю длину сцены, отчего создается ощущение замкнутого пространства и, соответственно, замкнутого мира. На большой сцене театра «Свободное пространство» спектакль будто растворился, сместились акценты и изменилась атмосфера. Тем не мене спектакль сохранил целостность.
Дарья Пузырева
В основе пьесы — бытовая история о том, как пятеро детей пытаются поделить наследство, оставшееся после смерти родителей. Прямо у могилы недавно ушедшего из жизни отца спорят о том, как выгодней продать дом, где прошло их детство. Вот только дом хранит в себе множество воспоминаний, с которыми не все из них хотят расставаться. Главный герой — Александр, младший в семье. Он единственный решил остаться жить в родительском доме после смерти отца. С помощью медиума Альберта он пытается воскресить в своей памяти события, связанные с жизнью здесь, где его родители и сестры когда-то ласково называли Сасик. Он хочет наладить связь с прошлым, и, самое важное, наконец найти ответ на так и не заданный вслух отцу вопрос: «Папа, ты меня любишь?».
От разговоров с сестрами (в реальности?), к диалогу с отцом (во сне?), и к диалогу с самым загадочным персонажем пьесы — Альбертом — мы вслед за героем переходим из пространства в пространство. В какой-то момент Александр уже и сам не понимает, где реальность, где сон, а где сеанс психоанализа. Мучаясь чувством вины за то, что не смог приехать на похороны отца, за то, что при жизни не успел сказать ему, что хотел, Александр то ли во снах, то ли глубоко в своем подсознании, пытается объясниться с ним.
С первой минуты режиссер спектакля создает атмосферу жизни типичной русской деревни наших дней. За прохудившейся стеной из старых досок, которая делит сцену на две части, виднеются сквозь щели две фигуры: отца Александра, Дмитрича (Вячеслав Голоднов), и его друга Юрасика (Михаил Кузнецов). Они копают колодец в знойный летний день. Комично разворачивается их диалог, потому что оба глуховаты и невпопад продолжают фразы друг друга, не замечая, как меняют темы разговора. Психологическая манера игры Голоднова и Кузнецова, как и всего актерского ансамбля, поначалу не дают усомниться в реальности существования героев и происходящего. Но постепенно к действию подключается пространство (сценография Ольги Богатищевой) и свет (художник по свету Максим Бирюков), именно благодаря ним создается мистификация. Точечное приглушенное освещение прожекторов, направленных на Альберта и Александра во время спиритического сеанса сменяется полным «бытовым» освещением в сценах встреч брата и сестер. Затем холодноватые лучи света пробиваются на авансцену через щели в стене, обозначая контуры стоящих за ней героев, и подчеркивая границу между двумя реальностями: ту, за стеной, в которой существует отец, и эту, откуда с ним ведет диалог его сын.
Два деревянных ящика, в которых хранятся старые вещи, становятся памятником на могиле отца, который выстраивает Александр — нельзя не заметить такую условность и не задаться вопросом, сон ли это? Игра актеров снова сбивает с толку, кажется, что все реально, но внезапно появляется Альберт и Саша словно просыпается — все остальные герои замирают посредине разговора. А медиум, беседуя с Александром и обходя неподвижные фигуры, присаживается на гроб отца, словно на стул.
Есть в том, как создано пространство, как оно влияет на сценическое действие, что-то поэтичное, утекающее сквозь пальцы. Создается ощущение зыбкости мира. Что есть прошлое? Что настоящее? И есть ли вообще будущее? Есть ли все эти сестры, Альберт, отец и главное — есть ли сам Александр? Драматичная история о памяти, утрате семейных ценностей, потере дома обретает совсем иной масштаб, другую глубину. Семейные ссоры, переживаемые якобы в реальности, забываются, когда в финале Александр разрушает границу между двумя мирами — вынимает часть деревянной стены, впуская отца к себе. Семья воссоединяется, и детским ребячеством разрешаются все многолетние семейные конфликты: герои брызгаются водой из колодца, вырытого отцом, о котором тот просил позаботиться сына.
После последних реплик, зрителям остается только теряться в догадках.
— А ты чего здесь? — спрашивает Александр отца.
— Тебя встретить. Традиция такая — ждать долго, встречать сразу.
Но ощущение зыбкости и потерянности, навеваемые пьесой, на вчерашнем показе вызвал не только сам сюжет. Оказалось, что перенос спектакля на другую, фестивальную сцену придал постановке другой масштаб и другое восприятие. В Калуге «Тихий шорох уходящих шагов» идет в камерном пространстве на расстоянии вытянутой руки от зрителя. Стена занимает всю длину сцены, отчего создается ощущение замкнутого пространства и, соответственно, замкнутого мира. На большой сцене театра «Свободное пространство» спектакль будто растворился, сместились акценты и изменилась атмосфера. Тем не мене спектакль сохранил целостность.
Дарья Пузырева
Чистилище
Калужский Областной драматический театр привез на фестиваль спектакль «ТИХИЙ ШОРОХ УХОДЯЩИХ ШАГОВ». Режиссёр-постановщик — Иван Миневцев.
Это результат четвертого сезона долгосрочного проекта «Дипломники столичных театральных вузов на малой сцене Калужского драматического театра».
«Жанр» постановки по произведению Д. Богославского заявлен всеобъемлюще и вместе с тем нарочито личностно — «Все о моей семье».
Это история о том, как родные люди разучились слышать друг друга, как непонимание и выгода стали бичом священных семейных уз, а бытовые темы и пустые размышления заменили искренность и уважение.
Главный герой Саша (Денис Юшечкин) с одержимостью и трепетом хочет узнать, любил ли его почивший отец. Он не надеется на собственную память и восприятие мира, обращаясь для разрешения терзающего вопроса к некому загадочному специалисту, которому подвластны тайны подсознания. Так в спектакле встречаются два пласта. Реальность, неприглядная, коварная, где родные дочери на могиле родителей делают печальные лица исключительно для селфи, слезы, переживания, раскаяние заменяются «общими местами», дом детства навевает вовсе не сентиментальные воспоминания, а лишь корыстные мечты о наследстве, пусть и скудном... И мир сюрреалистичный, стоящий над обыденностью, но пропитанный ее ядом. В нем для сближения людей еще больше барьеров, которые в спектакле материализовались в виде сколоченной из досок глухой стены (художник-постановщик Ольга Богатищева).
На одной стороне — отец, на другой — сын. Эти двое не могут увидеть силуэты друг друга сквозь годы и заслон непонимания, не желают слышать задаваемые вопросы, меняясь местами в жестоком страхе сказать о самом сокровенном.
Сложно судить и уж тем более осуждать. Никто ни в чем не виноват...
Истину выявит развязка, конец, финишная черта, смерть, перед лицом которой все, наконец, становится ясно.
Реальность по своему морально-нравственному наполнению становится более абсурдной, нежели путешествия по сознанию. Поэтому исход спектакля в какой-то мере является благом, помогает родственным душам найти друг друга Там, где ничего не боятся, все понимают и свободного говорят о любви.
Те же, кто пока еще далек от очищения, остаются в нашем привычном хаосе бессмысленно бороться за выживание.
Возможно, по своей литературной составляющей спектакль был не самым сильным на фестивале, но он пронзительно и настойчиво напомнил, как важно хотя бы изредка чистить колодец своего сердца: аккуратно пройтись по стенам жесткой щеточкой, убрать мутную ильность со дна...
Калужский Областной драматический театр привез на фестиваль спектакль «ТИХИЙ ШОРОХ УХОДЯЩИХ ШАГОВ». Режиссёр-постановщик — Иван Миневцев.
Это результат четвертого сезона долгосрочного проекта «Дипломники столичных театральных вузов на малой сцене Калужского драматического театра».
«Жанр» постановки по произведению Д. Богославского заявлен всеобъемлюще и вместе с тем нарочито личностно — «Все о моей семье».
Это история о том, как родные люди разучились слышать друг друга, как непонимание и выгода стали бичом священных семейных уз, а бытовые темы и пустые размышления заменили искренность и уважение.
Главный герой Саша (Денис Юшечкин) с одержимостью и трепетом хочет узнать, любил ли его почивший отец. Он не надеется на собственную память и восприятие мира, обращаясь для разрешения терзающего вопроса к некому загадочному специалисту, которому подвластны тайны подсознания. Так в спектакле встречаются два пласта. Реальность, неприглядная, коварная, где родные дочери на могиле родителей делают печальные лица исключительно для селфи, слезы, переживания, раскаяние заменяются «общими местами», дом детства навевает вовсе не сентиментальные воспоминания, а лишь корыстные мечты о наследстве, пусть и скудном... И мир сюрреалистичный, стоящий над обыденностью, но пропитанный ее ядом. В нем для сближения людей еще больше барьеров, которые в спектакле материализовались в виде сколоченной из досок глухой стены (художник-постановщик Ольга Богатищева).
На одной стороне — отец, на другой — сын. Эти двое не могут увидеть силуэты друг друга сквозь годы и заслон непонимания, не желают слышать задаваемые вопросы, меняясь местами в жестоком страхе сказать о самом сокровенном.
Сложно судить и уж тем более осуждать. Никто ни в чем не виноват...
Истину выявит развязка, конец, финишная черта, смерть, перед лицом которой все, наконец, становится ясно.
Реальность по своему морально-нравственному наполнению становится более абсурдной, нежели путешествия по сознанию. Поэтому исход спектакля в какой-то мере является благом, помогает родственным душам найти друг друга Там, где ничего не боятся, все понимают и свободного говорят о любви.
Те же, кто пока еще далек от очищения, остаются в нашем привычном хаосе бессмысленно бороться за выживание.
Возможно, по своей литературной составляющей спектакль был не самым сильным на фестивале, но он пронзительно и настойчиво напомнил, как важно хотя бы изредка чистить колодец своего сердца: аккуратно пройтись по стенам жесткой щеточкой, убрать мутную ильность со дна...
Ольга СУДАРИКОВА
12.06.2017
