«КАЙДАРА», Teatro Acordando, Италия

О фестивальных спектаклях

Интернет-портал vOrle

Кайдара открыла орловцам свои секреты

Интернет-портал «ИнфоОрел»

Притча о золоте и знании

Волшебный и пластичный спектакль на малой сцене «Свободного пространства» продемонстрировала вчера, 8 июня, итальянка Виола Венто (Teatro Acordando).

Пластика Виолы, её движения, голос — были главными действующими лицами моноспектакля. Своего рода необычной «декорацией», украсившей «Кайдару», придавшей ей ещё большего объёма и атмосферы мистики, стало музыкальное сопровождение, придуманное и исполненное композитором Симоне Дель Багливо. Каких только загадочных перкуссионных штук, струнных и ударных инструментов не было в арсенале у него, и каждый играл свою роль в повествовании о Кайдаре.
Материалом, послужившим для постановки, стала африканская притча, записанная малийским учёным, историком, антропологом XX века Амаду Ампате Ба.
Она рассказывает о путешествии трёх молодых людей, которые должны пересечь таинственный и подземный мир, чтобы добраться до жилища Кайдары — бога золота и знания. Оно наполнено встречами-символами, которые пытаются понять путешественники, но в итоге каждый из них получает свое. Каждого Кайдара награждает золотом, но не все возвращаются домой. Один из них, получив золото, задумывает стать правителем, другой — торговцем. Оба, не послушав советов Кайдары, погибают. Лишь Аммади, настойчиво стремящийся постичь знания Кайдары, добирается до родного места. Спустя десятилетия он вновь встречается с богом, обратившимся нищим стариком, который раскрывает человеку те самые символы-загадки из дальней страны. В них зашифрованы понятия родины, мира, смерти, женского и мужского начала, человеческие взаимоотношения и бесконечное множество иных явлений мироздания.

«Золото — это пьедестал знания, но если знание спутано с пьедесталом, пьедестал упадет и раздавит того, кто находится под ним», — говорится в притче.
Кей означает «здесь», Дара — «остановиться».
Советы, которые даёт Кайдара путешественникам, направлены на то, чтобы законы мироздания и законы предков оставались незыблемыми, сохраняя при этом свою тайну. Именно поэтому познание божества остаётся для человека невозможно.
В конце спектакля мы видим распластанного на земле Аммади.
Зрителям «Кайдары» посчастливилось соприкоснуться с талантливым воплощением эпоса далекой для них во всех смыслах культуры, немного расширить границы своих знаний о мире, другом народе.
Не в этом ли одна из функций искусства? Объединять людей, рассказывая им через образы и символы друг о друге.
И как удачно и разнообразно год за годом складывается в этом смысле калейдоскоп явлений МЕЖДУНАРОДНОГО фестиваля «LUDI»!

Сказка о «Кайдаре»

Имя африканского бога Кайдары можно перевести как «замереть в текущем моменте». Само его звучание, иноязычное, необъяснимое, формирует ожидание такого замирания, откровения, магии на сцене. Африканский фольклор — экзотика, энергия неизвестной природы, в нашем представлении более дикой, древней. Ожидание мистического действа усиливается, когда видишь разложенные на сцене музыкальные инструменты: укулеле, банджо, перкуссионную установку и еще десяток разных шумовых приспособлений (хотя, возможно, когда спектакль играют в других пространствах, публика не видит музыканта).
При первом «аккорде» спектакля, когда Симоне дель Багливо босиком входит в круг сцены, неторопливо занимает свое место и начинает высекать ритмичный, спазмирующий звук ударных, кажется, меняется пространство. Оно, с одной стороны, стягивается к исполнителю (наблюдаешь за его живой мимикой, процессом создания музыки); с другой, становится космическим. Но с появлением на сцене Виолы Венто эта гипнотическая магия исчезает, действо меняет характер.
Венто не сказитель, ее рассказ не посвящение в таинство, но осторожное, мягкое, доброжелательное знакомство с фольклором фульбе. Актриса рассказывает историю о трех юношах: Аммади, Амтудо и Дембуру — которые проходят множество испытаний, чтобы встретиться с таинственным богом золота и знания Кайдарой, надеясь на его расположение и награду за храбрость. Рассказчица не перевоплощается, но обозначает, «намекает» на образы существ, которые встречаются на пути авантюристов. Ее инструменты — трансформация голоса, поза и жест. Если нужно показать столетнего старика, то Венто сгибает спину, сутулится, косит глаза, делает голос глухим и хриплым, но ненарочито. Если скорпиона, то разводит в стороны руки с острыми ладонями и устрашающе шипит. Венто постоянно сбрасывает маски и возвращается к собственной убаюкивающей, мягкой интонации повествователя. Перевоплощение, вероятно, здесь и невозможно: сказитель в традиции исполнения «жанти» (жанр,в котором зафиксирован текст сказки) представляет образы-символы, иногда прерывает действие, чтобы разъяснить их. Венто не импровизирует, но идет за текстом, зафиксированным малийским поэтом Амаду Хампате Ба.
Мягкость, доверительность произнесения текста определяет и отношения с залом. Актриса появляется на сцене, напевая простую мелодию на три повторяющихся слога, и просит зрителей присоединиться к ней. Действие становится совместным. Еще несколько раз в течение спектакля она повторяет коллективную песню, чтобы снова включить внимание публики, которая сталкивается с длинным поэтическим текстом космогонического мифа.
В этом спектакле нет, вероятно, ожидаемой подробной стилизации, реконструкции ритуала инициации, посвящения в тайны племени, во время которых исполняется миф. Правда, в финале Венто все же прибегает к «магии»: зажигает свечу, рассыпает песок и разыгрывает обрядовое произнесение стиха о космическом значении чисел. Актриса окунает лицо в песок, выпрямляется и закрытыми глазами произносит текст — расшифровку магии чисел (кстати, характерную для фольклора многих народов, в том числе, славянских). Единица здесь — происхождение, рождение; двойка — парность, соперничество и (неожиданное для фольклорного текста) комплементарность; тройка — борьба двух за что-то.
Сколько здесь от ритуала и от современного театра? С одной стороны, исполнение не экзотично, кажется, не стремится быть аутентичным. Костюм из разноцветных лент на актрисе вряд ли можно сразу определить как «африканский», но он напоминает образы кочевников в пустыне, Венто не использует грим, ее волосы просто затянуты в хвост. Шумовая партитура, даже ритмический рисунок только в начале и в конце спектакля напоминают об этнической музыке, но большую часть представления звучат как еле заметный фон. Кроме того, голос Кайдары создается через добавление звукового эффекта к голосу актрисы, чего тоже постановщики не скрывают — музыкант на наших глазах нажимает на нужные кнопки.
С другой стороны, исполнителям удается установить атмосферу интимного рассказа. Им повезло с площадкой — круглая малая сцена «Свободного пространства», слегка освещенная теплым желтым светом, помогла создать впечатление разговора у костра. Но все-таки остается ощущение неоправданно скупого использования театральных средств. Режиссер прибегает ко многим театральным приемам: работает с музыкальной аппаратурой, выставляет софиты, сочиняет с актрисой определенную пластическую партитуру, работает над характером изображения животных, людей разных возрастов, божества, но очень аккуратно, еле заметно. Как будто возникает противоречие: это «сказительство» нагружают ненужными театральными примочками или обедняют театр (пусть и театр текста), который здесь из-за характера материала просит более богатого исполнения?

Анна Горбунова

Телеканал «Первый городской плюс»: