«Быть можно дельным человеком и...» не любить Пушкина?«. Материал в газете «Орловский вестник»
Ваш любимый поэт? Позвольте догадаться, может Пушкин? А как насчет композитора? Не Чайковский ли? Какого художника предпочитаете? Скорее всего, Репина? Эти в общем-то типичные вопросы в новом спектакле театра «Свободное пространство» с неожиданными акцентами задает режиссер Сергей Пузырев. Он поставил перед собой странную задачу — «Спасти камер-юнкера Пушкина».
Телега жизни
В одноименной пьесе Михаила Хейфеца весьма оригинально рассказывается совсем не оригинальная для сегодняшнего «зрелого» поколения история некоего Михаила Питунина, «сделанного в СССР», смело поднявшегося в «перестройку», грубо сломленного в 90-е и окончательно потерявшегося в нулевых.
Целая жизнь... Всего лишь жизнь, которую на сцене проживает актер Альберт Мальцев. «Свободное пространство» приняло его в 2015 году (первой ролью в репертуаре на этой сцене стал Николай в «Художнике и любви»). Тем более интересно было наблюдать большую премьеру и спектакля, и актера.
Главный герой выступает дирижером собственной роли. Ловкой рукой срывает покров с пережитого и передуманного. На мгновение замирает: действо началось в его голове, памяти, душе... И не всегда происходящее приносит радость.
Так уж вышло, что Питунин безжалостно преследуем Пушкиным. В детском саду Александр Сергеевич цинично встал между ним и игрушечным подъемным краном. В школе подпортил нервы «Евгением Онегиным». В период юношества по его вине были получены душевные травмы, а в армии — уже физические...
«С ученым видом знатока...»
«Что мы знаем о Пушкине?» — звучит как вопрос безымянной назойливой училки из детства. «Наше все», «солнце русской поэзии», «пророк», «воскресение нравственного бытия», «великий и непонятый еще предвозвеститель», — чего только не наговорили коллеги по цеху. Воздвигнутый им памятник вознесся куда-то главою непокорной, воздвигнутый ему памятник в Москве стал местом встреч влюбленных.
Ассоциация не случайна. Собственно, таким поэт и предстает в спектакле: истукан, изваяние, черный человек, заточенный в рамки раз и навсегда вбитого в сознание образа. При этом — не удивляйтесь — Александр Сергеевич в постановке живее всех живых. Хотя это уже совсем другая история...
Самое удивительное и парадоксальное: пиит в исполнении Ольги Виррийской ужасающе безмолвен. Сначала это кажется забавным, а потом понимаешь, немота — лишь оттого, что мы разучились слышать. И не так просто становится выдержать взгляд каменного гостя...
В спектакле многое можно узнать о биографии Пушкина. Но рассказывает главный герой вовсе не об экспериментах по препарированию стихов, не милые подробности, лелеемые литературоведами.
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли!..»
Питунин говорит о том, что волнует разгоряченных спором о дуэли мальчишек, растревоженных любовью юношей, разочарованных мужчин. Судит, отвергает, критикует, ругает, защищает, подвергает сомнению, выносит вердикты, смеется, плачет, неистовствует: мол, какой же он АС, раз так бесталанно промахнулся.
На поверку оказывается, «неудачнику»-дуэлянту самому доводилось чувствовать опьяняющий вкус вишни, подобно герою «Выстрела», и смеяться в лицо сопернику. Порой всеобщий успех он охотно менял на маленькие радости забавного анекдота. Школьные учителя об этом даже не догадывались, а преподавателей в вузах никто не слушал...
По мере рассказа Питунина, маневрирующего между своим и чужим прошлым, оживает сам Пушкин. Сначала герой с застывшим лицом эффектно обижается на «у Лукоморья дуб срубили, златую цепь в ломбард снесли...». Затем его мечущуюся натуру заставляет застыть на месте болезненная память о пережитой боли, несправедливости, глупости, низости, бытовухе, о всякой фигне. Опять же не удивляйтесь: Питулин изъясняется далеко не высоким штилем. По справедливости, он общается с залом, эволюционируя в восприятии великой личности и несчастного мужчины, но оставаясь самим собой.
Время вносит коррективы. Только честные люди всегда могут назвать вещи их именами.
В спектакле, как и в жизни, все возможно. Строки Александра Сергеевича могут звучать от народных трибунов и с импровизированных трибун, с израненным пафосом Цоя, умиротворенностью хиппи и нежностью воркования голубки. Есенин, по собственному признанию, стихи читал проституткам и бандюганам, Питунин — кавказцам в армии. Первому повезло больше.
Во всех спектаклях Сергея Пузырева есть нечто, не позволяющее сделать скоропалительных выводов, сначала терзающее, а потом заставляющее облегченно (или горько, или наивно, или вдохновенно) вздохнуть. К примеру, в пушкинской эпопее шутовство соседствует с проникновенной лиричностью, откровенная грубость — с наивными мечтами о любви. И долго думаешь, может, как-то помягче надо было с Дантесом? «Всех этих слов на русском нет». А, с другой стороны, к Питунину жизнь тоже не всегда лояльна...
«Ничем мы не блестим...»
Не воспоминания, а чувства героя оживают и тут же материализуются. Отчаяние и отвращение — грязный бородатый Дворник, Замполит, Витька (Дмитрий Литвинцев), любовь — яркая и непосредственная Кира (Ольга Виррийская), страх — Дантес, Сека (Максим Громов).
Дантес по вполне понятным причинам предстает в спектакле антагонистом Пушкина, роковым «белым человеком». В самом деле, как условны цвета! Отношение к нему доходит до откровенной вражды. Удачливый убийца преследует в самых страшных снах. Белоснежный мундир и черное сердце. Такие герои перескакивают с витка на виток истории, как мутация в генах.
Дабы не отвлекать зрителя от постижения Пушкина и Питунина, движущих сюжет, герои спектакля весьма однозначны, символичны. Вот только Кира вроде исключения: этакая бунтующая волна, обиженная сила. Именно с ней главный герой пытается изобрести лекарство от страха перед жизнью, заполнить пустоту, найти смысл, убежать от реальности. Все же открытым остается вопрос: «Где в ней гармония?» (хотя «дива» хватает).
Отрезок времени, который девушка заняла в жизни Питунина и провела на сцене, ярок и печален. Эти двое взахлеб мечтают, как спасти Пушкина, но как спасти свою жизнь, никто не думает. Вариант спасения, предложенный кистью Киры, кажется забавным, трогательным, жертвенным, но на самом деле является трагично фатальным.
На самом деле вся эта детская дерзость, ненависть к Пушкину, споры о дуэли, попытки спасти поэта, счастье, чуднее беды, ироничные и вполне реальные лишения — признаки того, что персонажу хотелось жить! А потом просто не стало спроса на Пушкина...
«Но человека человек послал к анчару...»
Альберт Мальцев сыграл все самые острые моменты без истеричного надрыва, начав с иронии и закончив агонией. Он словно пробежался по своей-чужой судьбе. Такая ретроспектива создавала впечатление, будто актер произносит не выученный текст, а черпает из памяти все прежде случившееся. Возможно, он несколько старше своего персонажа, но в постановке это дало ощущение не столько усталости, сколько знания, преумножающего скорби. В любом случае спектакль во всех оттенках серого продемонстрировал, как велика разница между героем на все времена и людьми безвременья.
Где началась трагическая череда событий, приведших к гибели поэта, где тот стартовый рубеж бесконечных нулевых? Часы без стрелок могут быть порталом в прошлое и будущее, а могут символизировать конец бытия. Это очень четко отражено в сценографии Сергея Пузырева.
Художник и режиссер смело подчеркнул еще и то, что окружающий Питунина мир — лишь фон для его мысли. Потрепанные книги, черная тумба постамента, старые стулья, два экрана, позволивших мечтать и творить: из пустоты тоже иногда хочется вырваться — даже «маленькому человеку».
Не раскрою интриги, сказав, что Пушкин был реабилитирован. Правда, избежать конвульсий, равно как и переписать прошлое, никто не в силах...
Каждый должен решить для себя, оправдан ли Михаил Питунин, горячо мечтавший, но живший по стандарту, не принявший стереотипы, но ставший типичным героем своего времени. Был ли у него выбор в этой будничной трагедии и шанс на дуэли с миром...
Искусство трансформируется с годами. Темы и герои сменяют друг друга. Трудно предугадать, что будет интересно завтра. Спектакль «Спасти камер-юнкера Пушкина» здесь и сейчас пульсирует синей жилкой. Его непосредственные соучастники транзитом в одном из последних вагонов поезда «СССР» прибыли в Россию двухтысячных. Слава Богу, что для них все продолжается.
Что бы ни случилось, верно одно: иногда даже смертоносный выстрел не означает последнего слова. Мы не толпа, у каждого есть сердце и голос. И каждому очень нужно спасение.
Ольга Сударикова, фото Ольги Касухиной
25.02.2016
