Алые паруса из платья матери

Орловский театр «Свободное пространство» выпустил новый мюзикл «Алые паруса» по одноимённой феерии Александра Грина — книге, любимой миллионами читателей

Первое впечатление очень странное, именно у тех, кто помнит и любит поэтичную гриновскую прозу. Известные и талантливые авторы либретто Михаил Бартенев и Андрей Усачёв далековато отошли от литературного первоисточника. Романтичная Ассоль поёт в сомнительном заведении «Маяк», где и впервые встречается с капитаном Артуром Греем. Не в лесу, (там, во время сна девушки, романтический влюблённый Грей надевает на мизинец Ассоль золотое кольцо), а здесь, в кабаке с путанами, капитан и его избранница впервые видят друг друга и замирают от нахлынувших чувств. Сомнительно, чтобы гриновский капитан, высокой духовности и аристократического воспитания человек, опустился до посещения подобных мест? Пожалуй, да.
Моряк Лонгрен садится в тюрьму за хулиганские действия в трактире Меннерса-младшего (чего нет у Грина). Ему грозит суд и только брак с любящим его дочь сыном Меннерса-старшего может спасти старика от застенок (тоже не по Грину). Авторы либретто вывели на сцену вдову Меннерс, ненавидящую «сумасшедшую» лонгреновскую дочурку. Отпрыск трактирщика Меннерса (Лонгрен в отместку не протянул руки тонущему папаше) безумно влюблён в странную Ассоль, смотрительницу маяка, ждущую своего капитана (этого сооружения, кстати, и в помине нет в тексте повести Александра Грина). Паруса для игрушечного фрегата Лонгрен, оказывается, смастерил из платья любимой жены, которую злокозненный Меннерс-старший довёл до гибели (тщетно искал в повести упоминание о мамином платье, не нашёл). Эпизод его издевательства над женой Лонгрена Мери (глумливый аукцион продажи её шляпки вместо денежной помощи) в повести также отсутствует, как и сцена свадьбы Меннерса и Ассоль.
Да, силой фантазии либреттистов драматургическая основа спектакля наполнилась различными жестокими, совсем не гриновскими бытовыми эпизодами жизни приморского посёлка и его обитателей. Значит, романтизм Александра Степановича подавлен? Представьте себе, нет. Он присутствует всё-таки и в тексте либретто, а главное — в музыке Максима Дунаевского. Наполненная возвышенными и чувственными мелодиями, подкреплённая талантливыми текстами зонгов, музыкальная драматургия мюзикла не даёт спектаклю низвергнуться с романтического пьедестала. Этому способствовала работа московского композитора Станислава Курбатского и орловского музыканта Александра Михайлова-младшего, создавших такую аранжировку, которая высветлила и озвучила все мелодические высоты, рождённые фантазией М. Дунаевского. Заслуженный деятель искусств России, постановщик Александр Михайлов, воплощая «Алые паруса», делает главную ставку прежде всего на музыку. От неё отталкивались все, кто создавал этот спектакль.
Художник-сценограф Мария Михайлова выносит на сцену маяк с фонарём, символ морской романтики и место ожидания Ассоль своего возлюбленного (в конце спектакля маяк поворачивается и мы видим носовую часть яхты «Секрет», там, на реальной условной высоте, поют свой последний дуэт Грей и Ассоль). На сцене несколько скамеек и стойка бара. Оформление площадки скупое. Знаковое. На заднике — голубая материя, напоминающая о морском просторе (в финале она закрывается алым полотнищем, символом придуманных парусов). Костюмы Ветра и Волн, лёгкие, свободные, будто из воздуха сотканные (в них танцуют артисты театра) по замыслу московского художника, лауреата национальной премии «Золотая маска» Ольги Резниченко, играют всеми возможными цветами двух романтических стихий. Одежды других персонажей, пошитые и выкрашенные по её эскизам, тоже смотрятся символами музыкальных образов. Балетмейстеры, заслуженный артист Украины Олег Николаев (Днепропетровск) и Светлана Щекотихина (Орёл) сумели придумать и реализовать единые в своём эмоциональном порыве, зрелищные хореографические сцены, темпоритм которых под музыку Дунаевского не даёт зрителям скучать ни минуты. Пластика этих сцен рельефна и насыщенна музыкальной романтикой, даже в жёстких массовках осуждения обитателями посёлка раздражающую их дочь нелюдимого Лонгрена.
На этом фоне расхождения с гриновским текстом почти не мешают увидеть и ту возвышенную линию в трактовке персонажей, без которой также невозможен этот спектакль. И здесь вполне уместно сказать об актёре Николае Рожкове, исполнителе роли сказочника Эгля. Этот фантазёр, спровоцировавший всё поведение и судьбу Ассоль, предстаёт добрым и участливым человеком, обаятельным и беззащитным. Но он твёрдо уверен в своей правоте и возможности исполнения его предсказаний. Светлый костюм странника (почти как у восточного дервиша), интонации человека чуть не от мира сего, наивные облик и мелодика речи — наш сценический Эгль намного интереснее и весомее написанного Грином. Сказочник Эгль Николая Рожкова — эпицентр романтической сути и романтического пафоса спектакля. Необходимый и оттеняющий поведение других персонажей элемент.
Как ни странно,в некотором роде благодаря ему, образ Лонгрена (заслуженный артист России Валерий Лагоша) становится в нашем восприятии более глубоким и многомерным. Хотя и сам актёр сделал для этого всё возможное. Трогательно звучит его колыбельная песня, убаюкивающая маленькую Ассоль. Искреннее сопереживание вызывают каждая мизансцена, каждый жест и каждая реплика актёра, наполненные любовью к дочери и тревоги за её будущее. Сцена в тюрьме, где Лонгрен объясняется с Меннерсом (артист Сергей Козлов), наполнена драматизмом чувств этого персонажа. Возникает невероятная ассоциация: а что, если Эгль наделил реалиста Лонгрена своим мироощущением? Тема к размышлению.
Да и другие артисты существуют на театральной площадке не сами по себе (что иногда случается в некоторых спектаклях заезжих режиссёров), а в полной гармонии с музыкой и законами жанра мюзикл. А первейший закон этого жанра — сделать всё, чтобы главные события разворачивались прежде всего в музыкальной части спектакля, и смысловые нагрузки, акценты реализовывались в музыке сильнее, чем в речевых эпизодах. Всё это в «Алых парусах» есть, потому что режиссёр Александр Михайлов и педагог по вокалу Валерия Торгова настроили артистов так, чтобы они пели и говорили с высоким эмоциональным накалом и сильным энергетическим посылом в зал, раскрывая души и характеры героев музыкальной феерии, доносили тексты зонгов так, чтобы их романтический пыл был понятен каждому зрителю и слушателю. В спектакле доминирует образ капитана Грея (Алексей Кондрахов). Стройный, обаятельный Грей (грёза девичьей мечты) в капитанской форме действительно благороден и аристократичен. Актёр исполняет свой вокальный монолог с большим душевным порывом. Это ценно. Здесь, в зонгах, дуэтах и ансамблевых сценах мы видим и чувствуем, как романтично и искренне переживает, ждёт и надеется на исполнение своей мечты Ассоль у артисток Елены Зайцевой и Анастасии Беккер (играет Ассоль во втором составе). В зонгах и пластических сценах в первую очередь мы «читаем», что происходит в душе Меннерса у артистов Станислава Иванова и Олега Семичева (второй состав). Меннерс у Иванова более эмоциональный и решительный, у Семичева сдержанно-мудрый, более трагичный, оба в вокале и пластике гораздо сильнее, чем в речевых текстах, и это не минус, а плюс исполнителям. Заслуженная артистка России Маргарита Рыжикова (вдова Меннерса) несёт в себе больше жёсткости, чем та же героиня у Ларисы Леменковой во втором составе. Тема материнской любви преобладает у Леменковой. У Рыжиковой — тема ненависти к Лонгрену и его питомице.
Кстати, в начале спектакля мы видим и третью исполнительницу роли Ассоль в детстве — молодую актрису-травести Наталью Шутееву,в образе маленькой, трогательной девочки-подростка с тоненьким голосочком и большим запасом сердечной любви к отцу. Она мила и непосредственна в своих жестах, движениях, репликах, как и полагается искреннему и живому ребёнку. Это, по моему, один из самых ярких «штрихов» в режиссёрской «партитуре» А. Михайлова, помогающих забыть о некоторых несоответствиях либретто романтическому началу текста А.С. Грина.
Даже тот самый эпизод, где Ассоль поёт в заведении «Маяк» и встречается с Греем, поставленный в стиле диско, подкреплённый вокалом заслуженной артистки России Елены Шигаповой и её игрой в образе прожжённой хозяйки , не до конца лишён романтики. И здесь надо отдать должное артистке. Не циничной дамой, а искренне сочувствующим Ассоль человеком видится нам женщина, давшая работу и средства к существованию изгнанной из среды обитания посёлка девушке. Исполнительница и режиссёр попытались сделать эту роль неоднозначной. Чем и обогатили пьесу М. Бартенева и А. Усачёва.
Когда заканчивается действие, со спектаклем не хочется расставаться. Он смотрится на одном дыхании, зрители аплодируют в такт и ритм действию, живут в полном единении со сценой. Значит, театр не зря «сшил» для своей сцены алые паруса и пустил свой музыкальный «фрегат» в свободное плаванье.
И ещё одна мысль по поводу. Наше время откладывает определённый отпечаток на современную драматургию. Авторам либретто хотелось рассказать на основе феерии А. Грина свою историю, как бы приближенную и более понятную современному молодому зрители. Но...уровень «жести» в целом ряде нынешних пьес и либретто зашкаливает. Уровень романтизма снижается. Не избежали этой тенденции (не в полной мере, но частично) и известные, многими любимые и почитаемые Михаил Бартенев и Андрей Усачёв. Не в упрёк им. Тем более, что театр, повторяю, романтику Грина «вынул» и «вытянул». За что и спасибо.