До свидания, девочки

Газета «Орловский вестник» о премьере спектакля «А зори здесь тихие...»

Спектакли и фильмы с трагическим сюжетом у нас принято называть тяжелыми. Так говорят сплошь и рядом, в том числе и о шедеврах. Так вот, спектакль Сергея Пузырева по повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие», премьера которого прошла недавно на сцене театра «Свободное пространство», тяжелым назвать так же невозможно, как не называют тяжелой песню. Даже если песня трагична. Даже если правдива. Даже если заставляет плакать. Даже если в ней слышится упрек.

Сонм белых бабочек

Мелодия спектакля складывается сложно. Начать с того, что экранизация Станислава Ростоцкого слишком прочно вросла в сознание уже нескольких поколений зрителей, чтобы этот мотив можно было заглушить, перебив своим собственным. Сергей Пузырев к этому и не стремится. Более того, его работа включает в себя прямые цитаты из фильма, как включает отрывки из самой повести, как включает стихи, анимацию и многое другое.

Режиссер уверенно и весьма изобретательно использует все технические возможности современной сцены. Экран, например, задействован не эпизодически, а на протяжении всего повествования, то органически вливаясь в него, то перекликаясь с основным действием. Это позволяет не только расширить сценическое пространство, но и сделать спектакль более лаконичным, вынеся за пределы сцены, к примеру, подробности боя: то, что все помнят и о чем нет нужды рассказывать заново, делая из спектакля военный вестерн. Спектакль не об этом.

Зато истории жизни героя и всех пяти героинь именно в такой подаче звучат особенно щемяще. Вот они предстают перед нами как живые: застенчивая лесная дикарка Лиза (Елена Симонова), умница Соня с ее неразлучной книжкой стихов (Надежда Староверова), лихая, разудалая Женька с гитарой (Ольга Вирийская), ребячливая фантазерка Галя (Эльвира Узянбаева), опаленная войной Рита (Юлия Григорьева) — девочка-мать, девочка-вдова... И навсегда раздавленный их гибелью командир, их единственный мужчина, не сумевший их защитить, — старшина Федот Васков (Сергей Козлов).

Они проходят перед ним и перед нами как в танце: такие красивые, такие юные... Они поют, смеются, любят, они так верят, что все будет хорошо, так верят в жизнь на пороге смерти... Озорные, веселые, не ведающие страха. Такие хрупкие, такие беззащитные — как бабочки, летящие на огонь. И этот все время повторяющийся на экране образ взлетающей бабочки, выпущенной из ладоней, — эфемерной, как оборвавшаяся жизнь.

Сонм белых девочек... Раз, две... четыре...
Сонм белых девочек? Да-нет в эфире —
Сонм белых бабочек!

Впрочем, это уже совсем о других, тоже мертвых, девочках...

Цена Победы — жизни

В белое их одевает смерть. Сбрасывая вместе с жизнью шинели и гимнастерки, они из солдат вновь становятся теми, кем были на самом деле: совсем юными женщинами, почти детьми — старшей двадцать один, младшей семнадцать. Вечными детьми. Они не уходят со сцены насовсем, появляясь снова и снова: в них было столько жизни, как же может забрать их смерть...

«Как же это с тобой случилось-то, Лизавета?» — «Торопилась я», — виновато отвечает мертвая Лиза на последний упрек старшины. И как же ярко, летяще (хореография в спектакле завораживающая) танцует мертвая Соня, наконец-то избавившись от погубивших ее сапог... Как уже втроем с Галей собираются они вокруг своего командира, помогая перевязывать раненую руку: три мертвых девочки в белом, три невидимых милосердных сестрички... Они остаются действующими лицами до конца, верные даже после смерти. Вечными спутницами стоят они за спиной своего старшины, как стоят перед глазами у нас: пять легких теней, пять русалочек, навеки оставшихся в своем лесу, пять ангелов в холщовых рубашках. Они ни в чем не винят его. А он сам?

Вот о чем спектакль: о трагедии мужчины, не сумевшего, не успевшего спасти своих женщин. Пусть ему сказали, что они всего лишь солдаты под его командой; пусть даже он сам поверил в это: «Война идет, и покуда она не кончится, все в среднем роде ходить будем...». Но что-то в глубине его сознания знает правду. Долг солдата — защищать Родину — не отменяет для него более древнего долга: долга человека. Долга сильного — защищать слабых. Долга мужчины — охранять и беречь женщин и детей. Те «маленькие ниточки в бесконечной пряже человечества», которых на его глазах оборвалось целых пять... «Положил ведь я вас, всех пятерых положил, а за что? За десяток фрицев?» — почти кричит он умирающей Рите. И она, не сомневаясь, отпускает ему грехи: «За Родину». Он хватается за ее слова: ему надо за что-то ухватиться, чтобы в одиночку выстоять до конца, чтобы совершить невозможное...

Чем отплатила Родина?

Но, по самому-то большому счету, что такое Родина для всякого солдата? Кировская дорога? Канал имени товарища Сталина? Гербы, флаги, портреты вождей?
Да нет — в первую очередь все те же оставшиеся дома женщины и дети. А если не их защищать, а, наоборот, ими заслоняться от удара, то как прогнать от себя кощунственный вопрос: что же это за Родина, которая требует таких человеческих жертв? Чем она оплатит этот счет, который оплатить невозможно?
Лиза, так и не дождавшаяся своего счастливого завтрашнего дня. Рыжая Женька, не успевшая разбить и малой части предназначенных ей сердец. Соня, унесшая с собою память о своем первом и последнем свидании. Рита, которую уже никогда не увидит сын. Галя, которой никогда не исполнится восемнадцать. И все остальные: зенитчицы, снайперши, радистки в тылу врага и связистки на передовой, «ночные ведьмы», разведчицы... Девочки на войне. Героини. Смертницы. Их неспетые песни, их нерожденные дети.

Кому предъявлять счет? Немцам, да... Но что с них взять, вот именно с этих немцев? Недаром их нет на сцене. Они ведь даже не знают толком, кто против них бьется и сколько; они так и остаются по свою сторону экрана. У старшины Васкова ответа тоже нет, да и не нам с него спрашивать. Ответы придется додумать самим.
Можно просто сказать: виновата война. Цена непомерна, но это цена победы. Что ж, взглянем опять на экран. Вот и она — победа, которой они не увидели. Вот маршируют колонны, несут опущенные знамена... А вот и памятник, который обещал своим погибшим их старшина. Сколько их, таких памятников... Гранитные плиты с именами, скульптуры, стелы, обелиски... Разбитые плиты. Скульптуры со сбитыми лицами. Покосившиеся стелы. Поваленные обелиски. Заляпанные, стершиеся, забытые имена. Вы догадались? Это уже наше с вами время.

И вот предпоследние минуты спектакля заставляют задаться вопросом: да стоим ли мы такой жертвы? Ведь Родина, за которую они умирали, — это не тетка с плаката. Это мы с вами. Мы, такие как есть. Мы, живущие на свете вместо их нерожденных внуков. Мы, которым они отдали свое так и не изведанное счастье. По силам ли нам груз, придавивший к земле старшину Васкова? Вот о чем «А зори здесь тихие»: о том, что некому, кроме нас, разделить его ношу.
Сходите на этот спектакль. Он захватит вас и заставит смеяться и плакать. Он заденет и внутри вас какие-то струны, которые умеют звенеть. Он изменит вас, пусть немного, но изменит. Это и есть настоящий театр.