Душа как после бойни

Эта премьера должна была стать особенной хотя бы потому, что оказа единственным польским исключением в итальянском сезоне «Свободного пространства»

Нетипичной для зрителя традиционного русского репертуара? театра могла показаться и пьеса культового драматурга Польши Славо Мрожека «Бойня». Прямо скажем, такие имена известных представите театра абсурда, как Ионеско, Беккет, Пинтер или Мрожек, не часто встретишь на афишах нестоличных городов.

Работа над спектаклем нача­лась за пять (!) недель до премьеры. Короткие сроки, жесткие рамки. На журналистские вопросы, а успеете ли и что это будет, уверенный в мастерстве русских актёров режиссёр из Варшавы Гжегож Мрувчиньски от­вечал, что посмотрим вместе. И вот премьера состоялась.

Начало спектакля едва ли мож­но было назвать абсурдистским. Это предельно простая житейская история, выписанная в реа­листических красках. Он — скрипач (Д. Зайцев), юный, не знающий жизни и, увы, не талантли­вый. Она — флейтистка (М. Дёми­на), приглашённая в гости втайне. от мамы. И, наконец, любящая мать (Н. Исаева) — опекающая, оберегающая и не желающая де­лить своё ненаглядное чадо с кем бы то ни было. Уж ей-то не знать, как отвадить от двора нарисовав­шуюся девицу! Теперь дело за ма­лым — отвлечь впечатлительную натуру от любовной хвори. Чем? Музыкой.

— Забудь всех женщин, посвяти себя искусству, стань гениаль­ным! — призывает мать.

Это срабатывает. Скрипач на­чинает мечтать, отныне вообра­жение становится его царством.

И здесь открываются широкие горизонты театра абсурда с его гротеском и интеллектуальными провокациями. Яркими художест­венными средствами Мрожек ук­рупняет, детализирует ситуацию. У драматурга всё построено на контрасте: счастье — нет счастья, любовь — нет любви, талант — нет таланта.

Скрипач не талантлив. Но что произойдёт, если он станет гениальным? Как Паганини...

И вот бюст маэстро, пылившийся на полке, вдруг оживает (Н. Рожков). Он предлагает по дьявольски заманчивую сделку: отдает юноше гениальность на возможность просто дышать.

Роли розданы. Скрипач выходит в мир. Сменяются декорации. Теперь это концертный зал. И уже перед музыкантом на коленях сам директор филармонии (заслуженный артист России В. Лагоша) с просьбой выступить на престижном концерте в честь юбилея города.

В сценографии ничего лишнего, она минималистична(художник Марианн Иванович). Каждая деталь предельно функциональна. Здесь всё подчинено замыслу. Играет свою роль и актерская подсадка в зале, сами зрители чувствуют себя вовлеченными в действо.

Из зала на сцену рвутся поклонники, сковзь охрану продирается Паганини, который теперь не охранник, а... мясник. Он глух к музыке и уверен, что ее может и не быть, а вот бойня быть непременно должна. Эти слова звучат откровением для скрипача, он вдруг отчетливо понимает, насколько хрупко, преходяще искусство, если раздирающие душу крики блеющих баранов и мычащих коров способны заглушить классику. И не попсой ли называют тот дикий рев, что льется отовсюду? Юное дарование отказывается служить искусству, а директор филармонии быстренько переоборудует концертный зал в бойню. Ведь забиваемая на глазах у всех корова соберёт куда больше зрителей, чем звуки скрипки, а следовательно, принесёт кучу де­нег.

Но как же всё это не похоже на абсурд сегодня. Филармония, превращающаяся в бойню, — эта­кое современное реалити-шоу.

Спектакль страшен своими совпадениями с реальнос­тью. Мрожек безжалостно выводит общество как скопище организмов, «биологических функций». Как опытный врач вскрывает гнойник, так драматург помогает взглянуть нам на наши недостатки. Да, больно, но.эта боль во благо.

— Все мы — полное ничто, — говорит директор филармонии со сцены..

Слышать такое неприятно, но, положа руку на сердце, так ли уж мы безупречны? Иначе, почему человек так" быстро и легко деградирует, превраща­ясь в хама? В истории на сей счёт имеются тысячи примеров, в свидетелях — десятки погиб­ших цивилизаций.

Вину за случившееся Мрожек не перекладывает на обстоятель­ства, она — в человеке. Это чело­век является причиной абсурда, это ему дано право выбора. Са­мая беспощадная бойня происхо­дит у нас в душе.

Не ищите у Мрожека ответов и готовых рецептов, не выискивай­те истину. Она в нас самих.

Перед премьерой в интервью для «Орловской правды» Гжегож Мрувчиньски сказал: «Я хотел бы, чтобы зритель во время спектакля был увлечён только действием, а после — начал обдумывать, зада­вать вопросы». И это ему в полной мере удалось.

«Бойня» смотрится на одном дыхании. Здесь нет пауз и лишних — движений. Происходящее на сце­не держит публику в постоянном напряжении. Кажется, что зал ло­вит каждую реплику. Оно и понят­но, язык драматурга особый, фи­лософский. Грамотное, красивое, наполненное мыслью слово в спектакле соединилось с велик лепной актёрской игрой.

Очень хочется отметить зрелую работу Дмитрия Зайцева. Наверняка, она станет этапной списке его ролей. Экспресс внутренних переживаний героев была сыграна без переборов надрывов. Самые высокие эмоциональные «ноты» спектакля брались чисто, без тени фальши. Несомненно, удалась роль актрис Марии Дёминой.

По признанию режиссёра драматургия Мрожека на русской сцене становится ярче и выразительней. Сам автор не раз отмечал превосходство таких постановок. В Европе «Бойню» играют значительно сдержаннее, отстранённо.

— Мне непонятно, — делите Мрувчиньски, — как удалось артистам за столь короткий срок проделать такой огромный объём работы. Они очень талантливы. Работать с такими профессионалами — одно удовольствие.