Фокстрот для прохиндеев

В театре «Свободное пространство» 2 и 3 ноября состоялись премьерные спектакли по мотивам романа Ильфа и Петрова «12 стульев»

Бензин ваш, идеи — наши

Режиссер-­постановщик — заслуженный артист Украины Олег Николаев — не слукавил, заверив на предпремьерной пресс­конференции: спектакль придуман для того, чтобы зритель оживил в памяти сюжет любимого им романа, отдохнул и расслабился.

Постановка заявлена как танцевально­пластическая фантазия «Фокстрот 12-­ти стульев», и этот жанр не вызывает вопросов к режиссеру. Орловский зритель знает Олега Николаева как блестящего балетмейстера, сценические идеи которого в театре «Свободное пространство» всегда становились заметным событием культурной жизни всего города. Достаточно вспомнить такие его постановки в качестве балетмейстера, как «Вестсайдская история», «Белый клык», «Моя прекрасная леди», «Алые паруса», «Письма памяти». А в мюзикле «Иисус» Олег Николаев выступил и в качестве режиссера­постановщика.

Замысел фокстрот­фантазии, как и предыдущих его пластических спектаклей «Вальс-­бостон», «Одинокий блюз» и «Танго в июне», изначально был рассчитан на возможности актеров театра оперы и балета. Но предложив танцевальный жанр драматическим артистам, Николаев ничем не рисковал: он не раз убеждался в универсальности труппы «Свободного пространства», ее умении воплотить все его идеи.

Киса, вы рисовать умеете?

Если знакомую всем историю поисков бриллиантов в стульях два обаятельных прохиндея Ося и Киса «пересказывали» языком танца, то визуальный ряд обеспечила художник Полина Мищенко, наша землячка, выпускница Санкт­Петербургской академии театрального искусства. На пресс­конференции она пояснила, что идею для сценографии подсказал сам текст первоисточника. Художница поработала с подшивками московских газет за 1928 год, когда роман увидел свет, отобрала рекламные страницы и новостные колонки, вывела их на афишные тумбы и баннеры, и декорации спектакля превратились в гигантские газетные полосы. Они легко превращались в двери квартиры инженера Щукина, общежитие химиков, редакцию. А удлиненные талии ярких платьев периода недолгого НЭПа, шляпки и другие аксессуары женского гардероба дополнили картину.

Дышите глубже: вам рады

Правда, в атмосферу 20­х годов зрители премьерного показа окунулись уже в фойе. Здесь среди публики фланировали дамы в винтажных боа и воротниках из «мексиканского тушкана»; рассекал толпу пионерский отряд, под ритм барабана скандирующий речевки; шел бойкий обмен рубля на дензнаки того времени: буфет, а также лоточники с баранками и леденцами на палочках принимали только такие. Стояла очередь за услугами «пролетарского» фотографа, на парковой лавочке под двумя осенними березками желающие сражались в шахматы. И всюду по стенам были развешаны рекламные листки. Словом, зрителя здесь ждали, ему были рады.

Это вам не Рио-де-Жанейро

Танцевально­пластическая фантазия как сценический жанр сильна также музыкой, которую тоже подобрал Олег Николаев. Даже если кто из зрителей не является поклонником танцев, музыкальное обрамление спектакля не могло не понравиться. В основном это советские шлягеры 20 — 30­х годов из репертуара Петра Лещенко, Вадима Козина, Леонида Утесова, а также музыка Зацепина и Гладкова к экранизациям романа режиссерами Леонидом Гайдаем и Марком Захаровым. Звучали мелодии знаменитых в исполнении Андрея Миронова «Танго любви» и «Танго мечты» — фантазии Остапа о вожделенном Рио­де­Жанейро. А сквозной темой спектакля стала мелодия фокстрота «Белеет мой парус» — напоминание о том, что авторы острой сатиры о Москве и москвичах — одесские журналисты.

Командовать парадом буду я!

Известно, что на роль Остапа Бендера Гайдай отбирал едва ли не из полусотни советских актеров. Олегу Николаеву было проще: роль «великого комбинатора» он сразу предложил Сергею Козлову. Поклонники этого актера знают, что он может сыграть все — от комедии и драмы до мюзикла, но танцующим весь спектакль его еще не видели. Он виртуозно справился с ролью. Постоянно присутствуя на сцене и в игре, он чувствовал ритм и музыкальную тему эпизода, даже в сложных связках отлично владел телом. Правда, стало неожиданностью, что режиссер не дал «великому комбинатору» возможности произнести хотя бы пару знаковых фраз. Впрочем, безмолвствовала даже Эллочка­людоедка (Наталья Билык) с ее лексическим багажом в тридцать слов. Только музыкой, танцем и мимикой могли выразить характер и образ своих героев «знойная женщина» Грицацуева (Мария Козлова), теща Воробьянинова (Ирина Агейкина), жена завхоза Брунса (Елена Шигапова). Спектакль состоит из отдельных эпизодов, каждый со своей музыкальной темой. Среди лучших — эпизод борьбы за колечко колбасы в очень выразительном исполнении Максима Громова (Киса) и Андрея Григорьева (отец Федор). Признаюсь, под гримом и бородой священника не сразу узнала этого молодого актера, приняв его за профессионального танцора, приглашенного в этот спектакль. Прекрасная игра в дуэте, браво!

Хорош и кордебалет, в котором заняты практически все молодые актеры труппы.

Для комментариев сюжета режиссер ввел в сценарий самих авторов романа в замечательном исполнении Николая Рожкова и Михаила Неженцева. Правда, у них тоже немного слов, но это как раз в правилах танцевального жанра: кодировать сюжет, образы и фразы только танцевальными элементами. Зато дефицит слов при обилии музыки и хореографии стал сильным стимулом для того, чтобы перечитать роман. Спасибо за это создателям спектакля.