Клетка для мечты

«Стеклянный зверинец» — спектакль, о котором не скажешь сразу и однозначно — нравится он или не нравится, хороший он или плохой

Это спектакль, который страдания и переживания героев делает страданиями зрителей. Поэтому и комок к горлу подступает, и хочется плакать.

Эта пьеса принесла Теннеси Уильямсу, одному из самых известных американских драматургов 20-го века, успех. В предисловии к ней он раскрывает свою концепцию «пластического театра», согласно которой пониманию смысла способствует сплав самых разных художественных возможностей и эффектов. Режиссер Наталья Черных (зрители «Свободного пространства» знают ее по спектаклям «Очень простая история» и «Хапун») очень точно включает в свою постановку пластику, музыку, свет. И зрелище такое, что охватывает озноб. Это одновременно и страшно и прекрасно. Страшно — потому что тебя лицом к лицу ставят перед действительной жизнью, а ты видел ее совсем в ином свете, страшно — потому что человек не может найти в этой жизни себя и становится замкнутым, потерянным, ненужным. Но форма и образы, в которые режиссер облекает творящуюся не только на сцене, но и в мире духовную трагедию, — прекрасны. И это — искусство.

Спектакль начинается с образно-цветового воплощения замкнутости человека в своем маленьком тесном мирке, потери им индивидуальности. Мы скученны, жмемся друг к другу, ищем и находим только пустоту, оказываемся в одиночестве. Из этого нет выхода. Мы заперты в клетке из тонкого, но прочного стекла. Мы все, испытавшие на себе давление массовой культуры и рыночных отношений, живущие в многоклеточных домах-ульях, одинаковы, как безликие маски. А если попробовать заглянуть под маску? Может там скрывается человек?

В зале тихо и темно.

...Чирк — вспышка — и снова темнота.

...Чирк — и снова...

В слабом свете вырисовывается юноша в ярком оранжевом свитере. Это он чиркал зажигалкой, пытаясь осветить темноту. Его зовут Том. Он здесь, чтобы рассказать, что не дает ему покоя, к чему он постоянно возвращается в своих воспоминаниях.

Сценическое оформление создает некую иллюзию пространства и времени. Вам будто бы говорят: представьте — это лестничная площадка, это дверь квартиры, вы войдете в нее и увидите небольшую комнату, столовую, незаметно появятся и сами хозяева. Обстановка как бы сосредотачивает внимание на происходящем, на героях и их внутреннем мире. Том — перед дверью своей квартиры. Он пройдет через эту дверь и окажется в воспоминаниях, в прошлом, которое на какой-то момент снова станет для него настоящим. Лицо Тома искажается от постоянного борения — он хочет жить так, как ему нравится, и не может решиться оставить мать и сестру. Он перед выбором — пойти за своей романтической мечтой или отдать себя пустому существованию, работать в обувном магазине, в свободную минуту запираться в туалете и на обрывках бумаги писать стихи, а по вечерам уходить в нереальный иллюзорный мир ослепительных голливудских улыбок-кинофильмов. В роли Тома — Алексей Карза. Его мимика явственно создает ощущение внутреннего напряжения, борьбы. И тем не менее кажется, что в душе его скрывается гораздо больше, чем отражается на лице.

С новой стороны раскрывает себя Алена Кивайло. Обычно она появляется на сцене в образе роковой женщины, кокетки, барыни, и создается впечатление, что они даются ей легко, соответствуют ее характеру. А здесь... Такую степень драматизма не всегда увидишь даже у зрелой актрисы. Героиня Алены — Аманда — сначала кажется сумасбродной, истеричной, даже иногда сумасшедшей. Аманда может вызвать и улыбку, и смешок. Когда еще не знаешь, отчего она такая и чем закончится ее история.

Хрупкая, тонкая, легкая Лора (Инга Алейникова) раскрывает красоту человеческой души. Лора — комнатное растение, боящееся любых сквозняков. Она чахнет от дуновения окружающего ее мира. Она сама стеклянный зверек, как все зверушки ее коллекции, нуждающиеся в заботе, уходе и от любого неосторожного прикосновения способные разбиться. Самые маленькие и самые прекрасные звери на земле. Стеклянный зверинец — не просто коллекция, это и метафора жизни Лоры и жизни вообще. На сцене же она превращается в некую условность. Мы не видим коллекции, но видим людей, чьи мечты и стремления разбиваются, столкнувшись с жизнью, так же легко, как самое тонкое стекло. Обстановка создает ощущение прозрачности, музыка Бьорк, скрипичная и фортепианная темы сопровождают действие, сливаются с ним. Получается очень гармонично, если не считать спектакль в целом дисгармонией. Он не дарит ощущения легкости и счастья. Он наваливается, обрушивается на зрителя всей своей тяжестью, надрывом, концентрированностью человеческой трагедии одиночества и непонятости в этом мире.