Культ Дульсинеи

14 февраля театр «Свободное пространство» показал новый спектакль «Дульсинея Тобосская»

Пьеса Александра Володина. Режиссер — заслуженный деятель искусств России Александр Михайлов. Сценография Марии Михайловой. Музыкальное оформление Александра Михайлова-младшего. Балетмейстер — Светлана Щекотихина.

Удивление

С этой пьесой Александра Володина я знаком сорок лет — с тех пор как она была написана. Видел разные постановки по ней. Но только сейчас с удивлением обнаружил: не понимал ранее всей глубины замысла выдающегося драматурга. Считал, что основное здесь — гимн нежным страстям. При внимательнейшем прочтении выяснил: еще в семидесятые годы прошлого века Александр Моисеевич задумался о том, с чем мы сегодня сталкиваемся ежедневно, — о создании «имиджа» и «пиар-кампаниях» в пользу какой-либо личности или идеи. О том, как все эти «имиджи» и «пиары» бесцеремонно вмешиваются в частную жизнь «раскручиваемого» человека, попирая его судьбу. Что и случилось с простой деревенской девушкой Альдонсой, ставшей в начале XVI века после кончины сервантесовского Дон Кихота символом его рыцарских чувств.

Тобосская крестьянка в глазах почитателей и обывателей должна следовать не побуждениям своего сердца, а тому, каковой ее видят люди. Они, кстати, желают видеть исключительно не по-земному романтическую возлюбленную знаменитого чудака-рыцаря. Ну и будь придуманной Дон Кихотом, а не реальной девчонкой, жаждущей реальной любви! Во имя поклоннических амбиций, без которых обывательское существование лишено острой приправы!

Романтика и комедия

Итак, перед постановщиком двуединая задача: создать спектакль о любви, а также «издержках» пиар-акций. И спектакль получился по сути «романтико-комедийным». Его постановочный «дуализм» продиктован не просто режиссерской прихотью, а точным прочтением пьесы и адекватным драматургическому источнику сценическим воплощением.

Реализовать этот замысел помогает сценография: в первом акте — ироничный «второй занавес» с изображением баранов (думайте, как хотите — это знак сельской местности или комедийная метафора обывательского окружения Альдонсы). Задник во втором акте оформлен огромной головой Дон-Кихота — «цитата» из сюрреалистической картины-загадки мексиканского художника Октавио Окампо «Дон Кихот и Санчо Панса». Грустный, романтичный Рыцарь печального образа (и его спутники) помещены в пространство звездного неба. А внизу, на площадке — три ветряные мельницы с загорающимися красными крыльями, «будуар» свахи Терезы — с помпезно-смешной «кроваткой-люлькой» для Альдонсы — будущей невесты. Сверху на сцену спущена копия картины «Обнаженная Маха» Ф. Гойи. В ее верхнем левом углу — Дон Кихот, плюс неподалеку три миниатюрные копии фигуры Махи на полотне, погруженные в «сердечки». «Сюр-ирония» торжествует? Играем!

«Актеры, правьте ремесло»

Нет, «править ремесло» здесь затруднительно. Необходимо «купаться» в романтико-комедийной стихии спектакля под соответствующую струнную, духовую и фортепьянную музыку с испанскими и отечественными мелодиями, песнями — как романтическими, так и знаково-современными (визборовское «Милая моя»). Что и стараются делать артисты.

Центр зрительского внимания — Ирина Агейкина в роли Альдонсы. Сложная роль. Но Ирина справляется с ней легко. Ее героиня живет на сцене неистовой бунтаркой, восстающей против создателей «культа Дульсинеи». Она разная: ходит по-мужицки, с трудом овладевает приемами «куртуазного» поведения (сцены в доме Терезы насыщены юмором на грани сюра). Агейкинская Дульсинея нелепа, смешна. Но... в ней просыпается не сочиненная, а самая настоящая любовь к будущему священнику, рыцарственному Луису, очень похожему на Дон Кихота.

Характерность, гротесковый рисунок роли отходят на второй план. Лиризм и романтика побеждают. Простоватая внешность Альдонсы, благодаря артистке, изнутри озаряется подлинной красотой. Дульсинея «мягчеет», светится счастьем. Ее решимость отдать всю себя любимому человеку трогательна в своем беззащитном наиве. Но «размягченная» Дульсинея не разоружается. С ее лица одновременно не сходит суровость. Предстоит борьба за любовь и личное счастье с «бригадами» бывших сладкоголосых поклонников — они стали озлобленными ханжами и в припадке ярости жестоко избили Луиса за его земную любовь к Дульсинее (оборотная сторона медали «пиар-кампаний»?). Эта сцена поставлена жестко. В противовес финальной, где побеждают любовь, романтика и верность. Луис, Дульсинея и Санчо Панса, обнявшись, а потом взявшись за руки, отправляются в долгий поход за справедливостью.

В роли Санчо Пансы заняты в двух составах Владимир Крашенинников и Олег Семичев. Санчо у Крашенинникова — земной человек, простоватый и добрый. У Семичева — романтически-возвышенный. Оба и комичны, и трогательны. Второй Санчо Панса, семичевский, как мне кажется, более харизматичен и точен в воплощении «двуединой», романтико-комедийной сути спектакля.

Луис в исполнении молодого актера Евгения Рассохи — самый «серьезный» персонаж спектакля (он и у Володина такой же, с резонерскими замашками). Честный и искренний, порывистый и порядочный. Менее чудаковатый, чем Дон Кихот, но более надежный в реальной любви. Именно он озвучивает володинские мысли о людях, которые живут не своей, а чужой, «имидж-пиаровской» жизнью. Эта часть роли у Евгения Рассохи самая удачная. А вот над «лирико-любовной» темой артисту надо продолжить работу, чтобы просыпающиеся любовные чувства его героя (без пережима, конечно) наполнялись более тонкими нюансами и экспрессией.

Как всегда, «отжигает» на бис Валерия Жилина, на этот раз в роли дочери Санчо Пансы — Санчики. Юмор и пластическая выразительность, эксцентрика и любовь к отцу — не девушка Санчика, а яркая комета взрывает сцену своим неукротимым талантом. Эта работа — заметный знак комедийной стороны спектакля, так же, как и другой знак — смешной, эксцентричный танцевальный дуэт двух козочек на лужайке среди поющих лирические серенады поклонников Альдонсы (Валерия Жилина и Эльвира Узянбаева). Горазды режиссер-постановщик и хореограф на придумки комедийных эпизодов, состыкующихся с альтернативными — романтическими и бытовыми.

В этой состыковке — особенность актерского ансамбля нынешнего спектакля. Вот Санчо Панса у Олега Семичева — персонаж комический. Но — возвышен и романтичен, напитался романтикой от своего прежнего хозяина. Лупцующие в «праведном» гневе друг друга по головам родители и жених Дульсинеи (Олег Котов — папаша, Лариса Леменкова — мамаша, жених — Дмитрий Литвинцев) — вполне бытовые персонажи, а комедийно-смешны в своем «величии низости». Противовес романтически настроенному Санчо. Дама-буфф Тереза, хозяйка дома свиданий (заслуженная артистка России Нонна Исаева) — карикатура на добродетель, а рядом рыцарственный Луис, врывающийся в ее дом «спасать» Санчику. Прекрасен и забавен одновременно. Альтернатива корыстной Терезе.

Не «устаканились» бы эти (по сути разножанровые) сцены, если бы не искренность, эмоциональная наполненность, темперамент исполнителей. И темпоритм, и актерские посылы, и танцевальные сцены, и фантазийно-забавные режиссерско-актерские шутки (Дмитрий Литвинцев — «барышня» в темных колготках и мини-юбочке) вместе с проникновенной музыкой и оформлением сцены создают в театре праздник!

Володинская интонация

Особая во всех пьесах этого автора. Сердечная очень. Не слышно ее — считай, спектакля по его произведению и нет. Здесь она все-таки проходит лейтмотивом через все: и романтические, и комедийные эпизоды. И это очень ценно, потому что в наши суровые дни «мелодии сердца» зачастую уступают место какофонии будней.