«Месяц в деревне», или Новый Тургенев

Центральные роли Ракитина и Натальи Петровны здесь исполняют ведущие актёры театра Максим Громов и Елена Симонова. Впрочем, здесь нет ни одной второстепенной роли: каждый персонаж, включая дворовых девчонок Кать (Эльвира Кузнецова и Ольга Виррийская), законченный образ, который приковывает внимание зрителя, смешит или заставляет плакать.

Спектакль начинается словами Натальи Петровны, которыми пьеса, собственно, заканчивается. Их читает по книге задумчивый Ракитин в элегантном пиджаке. Кстати, костюмы в спектакле не относят нас к какому-то конкретному времени или эпохе, это может быть как век 19-й, так и наш — 21‑й. Пронзительные крики чаек, которые слышит зритель, и огромное полотнище корабельного паруса переносят нас на морское побережье. Кто знает, в какой усадьбе происходили тургеневские события? Может, и правда это была дача в Крыму. Режиссёр не отходит от текста, не меняет сюжетной линии — всё как у Тургенева: Ракитин любит Наталью Петровну, она влюблена в учителя своего сына Беляева (Андрей Григорьев), её воспитанница Верочка (Наталья Билык) тоже влюблена в Беляева...

И вообще-то, здесь все в кого-то да влюблены. На этой морской даче разыгрываются нешуточные страсти. Интересно музыкальное оформление спектакля, которое построено на музыке 1970-х годов, в стилистике оркестра Поля Мориа и песен Мирей Матье. К примеру, в самые романтические моменты на всю громкость звучит душераздирающая песня Мирей Матье «Pardonne-Moi Ce Caprice D’enfant» («Прости мне мой детский каприз»). Этот приём оказывает сильный зрительно-слуховой эффект: на сцене — страсть, в воздухе — известная каждому мелодия любви.

Что касается художественного оформления спектакля, то здесь зрителя всё удивляет, восхищает. Центральным художественным образом, как мы уже сказали, является полотнище паруса. Возможно, по мысли художника и постановщика, это символ свободы. Но не хочется в это вникать — так занимательно следить за тем, как обыгрывается этот символ. В течение спектакля полотнище постоянно трансформируется. Художник придумал очень оригинальную систему управления им: с помощью нескольких канатиков, концами которых актёры превращают парус то в навес от солнца, то в садовую аллею, то в облако. В некоторые моменты парус служит средством психологической выразительности. Так, сдержанный и спокойный Ракитин в припадке ревности и непонимания бросается в складки паруса, зарывается в них с головой, бьётся в беспамятстве. А Наталья Петровна накидывает парус как платок, когда чувствует себя в полной безысходности.

Во втором акте зритель видит на сцене натянутую почти во всю ширину сцены прозрачную плёнку. Дворовые девчонки Кати в забавных синих платьицах, надев плащи и резиновые сапоги, поливают плёнку из леек со стороны задника — и зритель видит не просто залитое дождём окно, а полноценный ливень! На переднем же плане разворачиваются любовные диалоги Верочки и Беляева, Ракитина и Натальи Петровны. Актёры выбегают на сцену в мокрой одежде — всё это заставляет зрителя забыть о том, что он вообще в Орле, и вообще в театре. Это больше, чем эффект 5D! Когда Ислаев, муж Натальи Петровны, ошеломлён пониманием, что в его супругу влюблён лучший друг, его тоже поливают из лейки сверху. Сцены с водой захватывают дух!

Особенный колорит придаёт появление в спектакле современных предметов: стиральной машины, которую Катя (Эльвира Кузнецова) с деловым видом включает по-настоящему, и машина с характерным будничным гулом стирает прямо на аван­сцене (снижая тем самым пафос любовного объяснения, происходящего на этом фоне). Сюрреалистична сцена, когда Лизавета Богдановна выезжает из оркестровой ямы, прямо «из-под земли», играя при этом на фортепиано. И самое важное, что все эти «постмодернистские» придумки и задумки режиссёра, худож­ников, актёров не портят знаменитую пьесу Тургенева, не превращают её в некий эрзац искусства.

Очень красива, трогательна и зрелищна сцена игры с бумажным змеем. Актёры синхронно танцуют с огромной рыбой, сделанной из реек и того же паруса. Эта рыба тенью появится на фоне подсвеченного паруса в сцене рыбалки Лизаветы Богдановны (Мария Козлова) и матери Ислаева (Нонна Исаева). Эта пара очень уморительна: Лизавета Богдановна постоянно с магнитофоном под мышкой, который включает при малейшем замешательстве, Ислаева, чтобы «уравновеситься», припивает из фляжечки. Восхитительны доктор Шпигельский (Сергей Козлов) и сосед Большинцов (Николай Рожков) — когда они на сцене, внимание зрителя приковано к ним, настолько они обаятельны. В сцене сватовства своего персонажа Николай Рожков заставляет зал рыдать от смеха — настолько уморительны его движения, мимика старого, зажатого холостяка.

Несмотря на то, что спектакль о любви и на сцене — страсти со слезами и бурные драматичные монологи, смешного здесь очень много. Каждый актёр нашёл для себя какую-то фишку, изюминку. Очень трогательна Верочка (Наталья Билык). Актрисе удалось создать образ влюблённой девочки, которая на глазах у зрителя из наивной дурочки превращается в женщину, которая любит и готова бороться за свою любовь. Отдельно стоит отметить актёрские работы Максима Громова и Елены Симоновой. Этот дуэт так органичен, их монологи такие настоящие. Забываешь, что этот текст написан нашим орловским гением 167 лет назад (!). Актёры вкладывают в старый текст свои молодые, горячие души, и зритель плачет вместе с ними от любви и ревности.

Думается, эту работу можно назвать театральным шедевром, который блистал бы и в столице. Этот — другой — театр, отличающийся от нашего старого доброго ТЮЗа, пришёлся зрителю по душе. Думаю, в преддверии Года Тургенева этот спектакль станет центральным событием юбилейных торжеств и большим подарком нашему великому земляку Ивану Тургеневу.