Монтекки и Капулетти: not connecting. В орловском театре поставили пьесу «Ромео и Джульетта»

2 октября театр «Свободное пространство» открыл новый сезон премьерой — постановкой пьесы «Ромео и Джульетта» английским режиссером Ги Холландом

Ги готовил орловского зрителя к потрясениям от просмотра. Но в какой именно плоскости будет «трясти», до конца, разумеется, не было понятно. Лучше один раз увидеть.

Итак. Кафе «Верона» (Ги Холланд переносит действо с площади в камерное пространство, отчего, вероятно, страсти должны еще больше сгуститься), наши дни — это, скажем так, место и время действия, обозначенные режиссером. Сюжет великого У. Шекспира и текст (естественно, в переводе) сохранены. Появляется просто иная, современная, интерпретация и того, и другого. И еще один персонаж — официантка (ее играет Юлия Прохорова), которая и обслуживает посетителей кафе «Верона». Появляется и классическое чеховское «ружье». Так, на протяжении второго акта в углу, в тени, постоянно сидит некий человек, который, следуя сюжетной логике знаменитой трагедии, наконец, «выстреливает», оказываясь аптекарем, — тем самым, который, как мы все помним, продает Ромео яд, хотя сие в Мантуе, где в то время находится герой, запрещено.

Мы все привыкли видеть в великом шекспировском произведении «Ромео и Джульетта» трагедию. Но англичанин-режиссер заранее предупреждал: вам покажут триллер. То есть напряженный, эмоционально насыщенный современный «экшн». Да, визуально действия и правда было много: чего стоит сцена вечеринки (осовремененный бал у Капуллети) в стиле пост-панка (кстати, именно в этой сцене так много шумных и отвлекающих моментов, что текст улавливается с трудом — но благо, что он знаком) или сражения Ромео (в исполнении Артема Исакова) с Тибальтом (играет Ростислав Билык) на ножах (почему на ножах, а не на мечах, режиссер тоже пояснил заранее). Так что убийства, месть за месть, а также самоубийства главных героев вполне вписываются в заявленный жанр. Есть, конечно, и душевные движения, изменения героев. Но они, показалось, совсем мало подвержены собственной, внутренней логике, скорее, четко обусловлены именно сюжетными ходами.

Герои вписаны в современный антураж: Джульетта (Лидия Пономарева) и Кормилица (Нонна Исаева) ходят в брюках, Она вздыхает по Нему, доверяя любовные послания Интернет-пространству («аське», социальной сети?). Дальше — больше. Отец Лоренцо (Валерий Лагоша) отправляет Ромео... электронное письмо: мол, проверь «мыло», все подробности — в прикрепленном файле.

Хоть Ги Холланд и говорил, что он дает своим персонажам бОльшую свободу выбора, все-таки судьбу, или фатум, если хотите, никто не отменял. Не доходит виртуальное послание, ибо зритель видит на экране ошибку соединения с сервером: «not connecting» — и все тут. Зато Ромео, видимо, не очень доверяет новейшим технологиям: иначе как понять то, что он, в свою очередь, отправляет отцу письмо на привычном носителе, бумаге.

Кстати, об экранах. Это оригинальный ход московского художника по костюмам, сценографа, Карины Автандиловой. Сначала зритель видит пролог к пьесе — в красном круге, потом — песочных «мультяшных» человечков, после — историю их отношений. В общем, история, рассказанная актерами, дублируется средствами анимации — получаются две параллельные истории. Отмечу один момент этой поразительной анимации: созданные фигуры из песка вдруг «растворяются» в другой картинке — изображении сердца, словно художник говорит: вот так настоящая любовь стирает прежние грани индивидуальности и создает некую новую сущность, объединяющую прежние «разности» любящих.

Стоит внимательнее приглядеться в образу отца Лоренцо. Режиссер увидел его так: священник символизирует религиозные убеждения вообще, без принадлежности к какой-либо конфессии: он то католик, то буддист, то занимается йогой, то читает проповеди. И, кстати, то и дело прикладывается к бутылке. Что хотел этим сказать Ги? Указать на болезнь времени?

Привычной, по Шекспиру, морали, которая вложена в уста герцога Эскала, в финале спектакля нет. Эта сцена просто отсутствует. Обкрадывает ли это зрителя? Скорее, нет. Ведь те установки и запреты, которые были актуальны в 16 веке, сегодня едва ли будут понятны современному молодому человеку. А мы помним, что молодежь — как раз тот контингент, кому более всего адресовал свою работу Ги Холланд.

Зато в конце, когда Ромео и Джульетта умирают, исчезают все картинки на экранах. Кроме одной — все того же сердца. Удачный, талантливый прием.

В общем, постановка получилась довольно неоднозначная. Впрочем, благодаря ей вы имеете уникальную возможность в Орле проследить те тенденции, которые приветствуются сегодня в европейском театре.