Некстати. Из хроники культурной жизни

Театральная премьера. 8 октября в 18.00 в театре «Свободное пространство» состоялась премьера спектакля «Клятвенные девы».

Театр как явление искусства прежде всего светское таинство, в котором дух эпохи претворяется в образы времени. Театр как учреждение культуры прежде всего репертуар. Художественный руководитель, определяющий стратегию театра, знает про себя одну вещь: он не знает, что надо представить на сцене, чтобы театральное представление стало культурным событием. Потому что просвещенной публике невозможно угодить: зритель требует от театра расширенного воспроизводства художественных явлений, которые стали культурными событиями — и в то же время повторение успешных решений рассматривает как признаки кризиса.

Для третьей премьеры сезона худрук театра «Свободное пространство» Александр Михайлов выбрал драматическую притчу, в которой пережиток прошлого входит в злобу дня, как ржавый нож в больную печень... На сцене шесть мужественных женщин с изуродованными судьбами. И один полоумный урод мужского пола за сценой, годный разве что для роли самца — и то лишь в самом крайнем случае. Этот край подошел, и семья, сплоченная взаимной ненавистью, решается поправить свое горе чужим несчастьем. Ничего хорошего, конечно же, из этого не выходит.

Пьесу харьковского драматурга Олега Михайлова «Клятвенные девы» поставил питерский режиссер Владимир Ветрогонов, известный орловскому зрителю по спектаклю «Продавец дождя». Талант актрис, назначенных на главные роли, гарантировал половину успеха. Вторая половина — за счет режиссерского мастерства: спектакль выстроен так плотно, что на протяжении двух действий самый нерадивый зритель не выкроит минуты для зевка, — разве что для вздоха.

Поэтика спектакля строится на контрасте драматической сдержанности и психологической напряженности: под слоем пепла горит непогашенный огонь, яростными сполохами вырывающийся наружу в сюжетных конфликтах. Колорит спектакля позволяет отнести его к образцам черного жанра: застоявшаяся тьма смыкается с подступающим мраком. Сильным моментом, снимающим однозначность оценок, становится сдвиг сочувствия от одних персонажей к другим; в столкновении меркантильных интересов коллективное сознание ответственности проявляет себя лучшим образом, чем эгоцентричное стремление к свободе. Об этом стоит задуматься...

По ходу спектакля, по мере того как развивается интрига, внимание сосредотачивается на логике происходящего, — а после спектакля, завершившегося овацией, хочется разобраться в смысле произошедшего. Как так получается, что даже самопожертвование, если в нем нет милосердия, становится преступлением против человечности? Фабула пьесы извлечена из экзотичного для нас контекста, но тем отчетливее в отчужденном конфликте проявляются трагические черты человеческой участи, где свобода каждого поглощается общественной необходимостью... подобно тому, как надежды нашей жизни поглощаются злобой дня.

Пьеса не содержит отчетливо феминистического мессиджа; горе не различает половых признаков, а зло вообще среднего рода. А все же представителям сильного пола, сидящим в зале, было как-то неловко от сознания сомнительных преимуществ своего гендерного положения. Что с удручающей непреложностью следует из сюжета, — несчастье не сплачивает, а обрекает людей в жертву друг другу, и разорвать этот замкнутый круг можно только надорвав сердце...

Актуальна ли проблематика пьесы для нашего зрителя? Безусловно. Труппе театра на отстраненном сценическом материале удалось вызвать переживание чужого как своего. И тем самым создать условия для катарсиса. Именно в этом заключается власть культуры: она искупает ужасы, превращая их в экзистенциальную мудрость. Если духу процесса удастся уничтожить культуру этого века, у нас за плечами останется лишь воспоминание о жестокостях, воспетых хором детских голосов. 

Третья премьера театра стала резонансной: и публика, и пресса отреагировали заинтересованно. Что огорчило на премьерном спектакле, — избранной публики недостало до аншлага. Мне кажется, что такому нерадению две причины: культурная расстроенность театральной среды от затянувшегося ремонта и настороженность к трудному драматическому материалу, представленному на сцене. Что совсем нехорошо, — на премьере не было никого из руководства, кроме зампреда облсовета Михаила Вдовина.