Юбилей артист отметит 19 июня
Накануне праздника редакция прогулялась по городскому парку с Олегом Владимировичем, прибывшим на встречу на самокате. Движение, на сцене, в музыке, в жизни, — это в натуре Семичева.
nfoOrel.ru (IO): У Вас 37 лет актёрского стажа за плечами. Вам повезло с режиссёрами? Или был и отрицательный опыт?
Олег Семичев (О.С.): За столько лет чего только не было! Режиссёр — человек объединяющий, дающий идею, стержень. А дело актёра — воплотить задумку. Но ещё есть партнёры. Это такой слиток и взаимодействие всех сторон. И музыканты, и балетмейстеры помогают... Это коллективное творчество. Хорошо, когда попадаются режиссёры-единомышленники. Тогда продукт совместного творчества. Но есть те, у кого нет идеи. Вообще, ещё в далёких 70-х я уловил такую мудрость: никогда не спорить с режиссёром. Если тот умный, то он заметит: персонаж, которого ты играешь, приёмы, по которым ты его выстроил и воплотил, — это именно так, как и хотел режиссёр.
IO: От персонажа нужно абстрагироваться во время, когда над ним работаешь? Говорить себе: вот есть я, а вот мой герой?
О.С.: Можно сказать себе: я, Олег Семичев, буду играть Ромео. Мой внутренний мир, нерв, отношение с партнёрами, моя любовь к сценической Джульетте — всё это будет выстраиваться так, как я, Олег Семичев, сыграю в предлагаемых обстоятельствах. Потом, по придумке или просьбе, или по настоянию режиссёра, я уже могу внутренне менять свой образ. Но я не буду играть одноглазого или одноногого Ромео. Или вдруг от волнения пришепётывающего. И заикаться не буду. Да, от этих приёмов не перестаёт Ромео быть Ромео. Но позволят ли эти добавленные фишки раскрыть образ и конфликт? Во главе угла этой пьесы — большая любовь, на разрыв, вопреки семье и моральным устоям. Да и Джульетта тоже подумает: что за мальчонка?.. И зрители не поймут.
IO: Неуместно, словом.
О.С.: Да, и у нас был такой опыт. Я сыграл сначала классического Ромео. А потом, спустя лет десять или больше, к нам приехал английский режиссёр. Малиновые пиджаки, эпатаж... Спектакль прошёл недолго — и зритель уходил из зала. Интересно было только то, что делали художники — рисовали песком. Мне просто по приколу было в 50 лет сыграть Ромео. Но я понял, что в такой постановке не хочу действовать, это будет «лжа», мне неинтересно.
IO: Что может быть выше Ромео? Гамлет?
О.С.: Я никогда не хотел сыграть Гамлета! Я внутренне могу достичь нерва в любой пьесе, может быть, современной. Почему мы должны равняться на шаблоны?.. Я и Ромео особенно не хотел — но так сложилось волею судеб.
IO: А была тяга что-то непременно исполнить в своей актёрской жизни? Ну, вот Вам нравится Гоголь, к примеру.
О.С.: У нас идёт «Ночь перед Рождеством», до сих пор в репертуаре. Это же на тему Гоголя. Мой персонаж вообще был придуман и дописан — вместе с режиссёром. Из буквально эпизодика про кума, который в оригинале вообще штрихом у автора проходит, режиссёр позволил мне так его расширить. Я с удовольствием играю. Вот прочтение Гоголя. Спектакль атмосферный, динамичный. Если получается симбиоз — все актёры включаются — тогда получается действие.
IO: А у Вас же и опыт нескольких ролей в спектакле был...
О.С.: Точно! «Белый клык» — 6 ролей. Это отдельная история. Это режиссёр А. Михайлов и балетмейстер О. Николаев придумали инсценировку. Постановку готовили к поездке за рубеж, мы играли на английском — количество актёров должно было быть сокращено. В 33 года я получил в нём классическую роль — Белочки. Американские дети нас понимали. Здесь, в России, мы готовили с преподавателем из университета текст на чисто классическом английском. Прилетели в Калифорнию — ребята два дня делали правки, там сленг, грамматика... В Испании мы играли на испанском, его просто зубрили. В Турции на английском тоже, на Аляске ещё. Конечно, Михайловский период в театре — особый, плодотворный.
IO: А вообще, Вы же знали про наш театр, когда ехали в Орёл из Свердловска?
О.С.: Конечно. Я приехал сюда в 1984 году в лучший театр по Союзу. Это был осознанный выбор. Я не знал, где буду жить и сколько зарабатывать. Но в Свердловске я и Копылов учились у одного мастера, и там сказали: даже не думай — поезжай. Так и оказался в средней полосе. Но Копыловский период заканчивался. Потом был Борис Цейтлин. Потом был Урбанович... Потом менялись режиссёры... А я ездил показываться в другие театры: меня брали в пять — мне просто надо было самоутвердиться.
IO: Интересный период: то ты выбираешь — то тебя...
О.С.: Да, тут-то меня брали сразу после диплома.
IO: А какой дипломный был?
О.С.: «Вестсайдская история». И «Сон в летнюю ночь», где я играл Пэка. На верёвке вылетал до пятого ряда, читая монолог Пэка. А в новом спектакле, к сожалению, его сократили. Я много летал на сцене: в спектакле-водевиле «Беда от нежного сердца», в «Бумбараше»...
IO: Вы классно играли в интермедии перед премьерой Николаевского спектакля «Фокстрот 12-ти стульев». Денег нам тогда дали даже больше, чем нужно, — мы потом отоварились...
О.С.: Вот в этом прелесть актёрской профессии — не ограничиться в классическом репертуаре, а как-то общаться с аудиторией всё время. «Добрый человек из Сычуани»: перед этой постановкой с Колей Рожковым сидели в фойе бродячими музыкантами — и зрители нам всегда бросали.
IO: Театральный капустник — жанр, расслабление, игра для своих?
О.С.: Это явление, которое, к сожалению, сейчас забывается. Я его создал в нашем театре. У меня было мало ролей во второй половине 80-х — я был обижен и своё недовольство в стихах высказывал, у нас и стенгазета была. А потом это вылилось в капустники. Толик Мищенко и Санька Горохов были моими партнёрами. Места люди занимали — негде было сесть. А так... У нас нет своего Дома актёра: бегать по сценам разных театров — это плохо и не по графику...
IO: А из современных ролей есть любимые?
О.С.: «Зимы не будет» я так люблю! Как говорится, нет маленьких ролей — есть «маленькие» актёры. У меня два выхода — но я с таким удовольствием играю Милиционера. Чувствуется отдача в зале. Я люблю характерные небольшие роли. Порой в спектакле — это моё видение — лучше сыграть небольшой эпизод, чем вести всё действо.
IO: А что Вами сыграно в этом театральном сезоне?
О.С.: Роль Сергея Валентиновича в любимой постановке «День 1418-й». Её вообще можно назвать вехой в новом периоде нашего театра.
IO: Почему?
О.С.: В период пандемии все театры не работали — а мы работали. Он появился, Светлана Коновалова его как драматург написала, а Сергей Пузырёв и Татьяна Сагайдачная поставили. Это был выход для нас — чтобы мы играли. Придумали форму во дворе. Думали, покажем его раза 2-3 на День города. Но вдруг возникла такая атмосфера, у зрителя, актёра! Вот где единение, понимаете? Мало кто чувствовал, что это выльется в событие, достойное российского уровня. Спектакль очень хороший. Вот он, зритель, в полуметре — настолько нервы обнажаешь. Тем более тема войны...
IO: Как отметите юбилей? Что будете делать в отпуске?
О.С.: Не получится полноценного бенефиса. «Ковидная» рассадка, напряжённый график режиссёра, жена травмировалась зимой... А в отпуск поедем в санаторий, надо подлечиться. Но на день рождения приедет семья сына. Привезёт мне педали для моих музыкальных опытов, в Штатах заказывал.
IO: Всерьёз занимаетесь музыкой?
О.С.: В детские годы учился месяц по классу балалайки в музыкальной школе. Было желание осваивать музыкальные инструменты. Было пианино в школе — взламывал актовый зал, там играл, приходил в гости — играл. Занимался с 4 класса в народном театре, там везде были инструменты. Потом группу организовал... Был период «КСП» («Клуба самодеятельной песни»)!.. Даже были фестивали, даже с первым местом... Потом в народном театре — туда приходили, во Дворец культуры... У нас всё поощрялось, у нас были и вокал, и сценическая речь, и фехтование, и новогодние спектакли, и ходили в походы, и сплавлялись на плотах, и гитара у костра...
И потом, я коллекционирую музыкальные инструменты — из-за границы привозил новые... У меня было написано «Мьюзикмэн» в афише к «Великой войне Рикки-Тикки-Тави» театра «Фри спейс» — красиво это звучало в Америке. Там было много всего придумано: манки для уток, флейты, трещотки, скрипки, губная гармошка. Но более всего поражало американцев, когда я играл на расчёске, — надо под неё кальку подкладывать. Но в Испании была влажность жуткая — я даже целлофан приспособил вместо кальки. Деревянная флейта — такой атмосферный звук... У нас был дуэт с Игорем Черкашиным — я даже носом на ней научился играть. Потом появился синтезатор... Но уехали люди, с которыми образовалась тогда группа.
Для души музицирую и сегодня. Обязательно! Человек не должен быть ограниченным, он должен развиваться во всех областях. У меня — так получилось — все мои занятия в основном сопряжены с искусством, творчеством.
IO: Спасибо за беседу. И поздравляем Вас!
О.С.: Благодарю.
Фото Ирины Крахмалёвой.
18.06.2021
Автор: Ирина Крахмалева
Источник: Городской портал InfoOrel.ru
