Театр у актера — в душе

«Театр у актера — в душе», — считает заслуженная артистка России Марина Соколова

Когда-то В.И Немирович-Данченко высказал мысль, о том, что театр творится актерами. Выйдут на площадь двое, раскинут коврик и начнут действо, — вот вам и театр.

И сколько бы мы сегодня не говорили, что за окном век — режиссерский, и без лидера — постановщика театра нет, при всей правоте этого утверждения, мы каждый раз, приходя на спектакль, аплодируем актеру и убеждаемся, — это без актера нет театра. А может ли актер жить без театра? Вопрос скорее риторический. И ответ на него один: может! Если он сам в себе — театр.

Вот, к примеру, ушла из театра «Русский стиль» заслуженная артистка России Марина Соколова. Нет смысла говорить, сколь велика эта потеря для театра молодого, где еще не сложилась крепкая, профессиональная труппа. А для актрисы? Думаю, решение покинуть сцену для актрисы, отдавшей театру не один десяток лет, и для Соколовой — дело непростое. Главная причина — творческая неудовлетворенность, и не будем конкретизировать сказанное, не будем искать виноватых. Мне кажется, в этом поступке кроется еще одна причина, о которой сказать стоит. Соколова — не просто актриса, как говорится, до мозга костей, она сама по себе человек- театр. Это он, театр, его мощная энергетика, не дает ей покоя, требует постоянного выхода. Он заставляет её постоянно, мучительно искать способы выражения всего, что копится внутри, отсюда ее невероятная работоспособность, её взрывной характер, её душевная незащищенность, ранимость, и если хотите, мнительность. Не всякий режиссер способен это понять, оценить особенности ее дарования и направить ее эмоции и энергию в нужное творческое русло. Наверное, для Марины Соколовой окружающий ее мир существует, потому, что существует театр, который дает силы, радость творчества и...счастье. Ей тесно в театре, если он — учреждение, а не храм, и она с поразительным упорством строит свой театр, где за последние годы родилось шесть моноспектаклей: «Как предстать перед Богом», поставленный по материалам о императрице Екатерине второй, спектакль по пьесе Э. Радзинского «Исповедь актрисы», «Рассказы Домны Платоновны» по Лескову, версия пушкинской «Пиковой дамы» под названием «Графиня Анна Федотовна», «Сказки старого гнома» для ребятишек и моноспектакль по «Запискам» кавалерист — девицы Надежды Дуровой «Необычайное происшествие в России». У театра своя зрительская аудитория. Соколова востребована и любима, полна творческих замыслов и планов, которые ей помогает осуществлять супруг — Игорь Гольтяпин, актер театра «Свободное пространство».

Я давно задумала написать об этой актрисе, но, к сожалению, быстро работать не умею. Творческий портрет складывается годами — надо понять каждый миг актерского существования на сцене, проникнуть в такую невероятно сложную, сотканную из многих противоречий душу, где реальная жизнь и театр соединились самым фантастическим образом. Надо полюбить этого человека, пропустить его образ через своё нутро, а потом отстраниться от него, — это труд длительный и мною бесконечно любимый. "Актерская судьба — лестница в небо«,- говорил выдающийся трагик Александр Моисси. Работая над портретом Марины Соколовой, я пока еще — на нижних ступенях этой лестницы, но мне уже многое приоткрылось. Сквозь судьбу актрисы мне видится время и события, важные для орловской культуры. Марина Наумовна — рассказчик удивительный, ее память с поразительной четкостью хранит сведения и воспоминания о том, что было, о людях, с которыми приходилось работать, общаться, дружить, иногда расходиться, вместе с ними создавать новый коллектив — Орловский театр юного зрителя.

ТЮЗ в нашем городе открыли в 1976 году. К тому времени Марина Соколова, приехавшая в Орел зрелым мастером, успела поработать в тургеневском театре и даже некоторое время там директорствовала, а потом, волею обстоятельств, пришла в ТЮЗ, который тогда начинали строить главный режиссер Юрий Копылов и очередной — Борис Цейтлин, художник Станислав Шавловский и ряд молодых, талантливых актеров. Наш разговор с Соколовой касается этого периода становления театра, который весной отмечал свое двадцатипятилетие.

Марина Наумовна, наверное, ваш приход в молодую труппу оказал большое влияние на рост мастерства неопытных актеров?

— Ну, что вы! Это я должна была подтягиваться до их уровня, это же был совсем другой театр. Весь опыт, который приобретен актером, должен забываться. Если актер берет в руки роль и говорит: «Ну, я знаю, как это играть, я — мастер, — вот тут его мастерство и кончается. Мне было легко с молодыми, я не чувствовала разницы в возрасте. По совету Копылова я вслушивалась в интонации спектакля, пыталась понять, в какой театр я попала. Мне всегда казалось, что ТЮЗ — это для меня возможность дать почувствовать юному сердцу, что в мире много добра, и главная задача — формировать светлый взгляд на жизнь. Копылов мне сказал: „У меня другая точка зрения. Я считаю, что в ТЮЗе надо поднимать все острые вопросы, ведь ребенок обязательно испытает на себе острые ситуации и театр должен его готовить к ним“. Я поняла, что художник хочет говорить со зрителем современным языком. Для меня это был период творческий, интересный.

— Безусловно, интересный. Ведь тогда было все впервые. ТЮЗ трудно завоевывал зрителя, не привыкшего к спектаклям острым, поднимающим самые болевые проблемы времени. Вслушайтесь в эти названия: „Остановите Малахова“ — спектакль -суд, „Колонисты“ — напряженные, страстные глубокие размышления о системе воспитания трудных подростков Антона Семеновича Макаренко, „А завтра была война“ Бориса Васильева; посвященный проблемам школы спектакль „Доживем до понедельника“, версия античного мифа венгерского драматурга Ласло Дюрко „Любовь моя — Электра“, пьеса Теннеси Уильямса „Стеклянный зверинец“, романтический „Неистовый гасконец“ и гриновские „Алые паруса“, сказки „Недотрога“ и » По щучьему велению«, веселые игровые представления по детской классике «Малыш и Карлсон», «Винни Пух и все, все, все», «Пеппи Длинныйчулок» и «Приключения Буратино».

— Про «Колонистов» надо сказать особо, этот спектакль считался эталоном нашего театра, его визитной карточкой. Через этот спектакль проходили все актеры нашего театра. С.Шавловский придумал лаконичную сценографию: по обеим сторонам сцены — нары, а в центре была просто сколоченная из досок деревянная стена, мы были одеты в серую одежду, -все это создавало жесткую атмосферу колонии. Там не было «развесистой клюквы», не играли блатных, только песни звучали на тюремном жаргоне. В «Колонистах» я играла роль отрицательную — Брегель, представительницу органов образования, главную противницу Макаренко. Я потом играла много отрицательных ролей и с удовольствием, там было что играть.

Слушая Марину Наумовну, начинаешь понимать, почему в людских воспоминаниях ТЮЗ того времени остался легендой. Его создавали люди, для которых этот театр был единственно возможным способом существования — не для имиджа, не для славы, даже не для успеха, главное — возможность говорить со зрителем о самом важном, о том, что тревожило тогда, говорить средствами настоящего искусства. Тон задавал Юрий Копылов.

Во-первых, он задумывал спектакль, и страстно начинал над ним работать, но часто репетиции останавливал, говорил, что ничего не получается, искал что-то новое, придумывал неожиданные повороты, оригинальное решение. Сплошных побед и «ура» для него не было, он был настоящим художником. Все его спектакли выходили с трудом. К примеру, 6 раз управление культуры принимало спектакль «Любовь моя — Электра».

Помните древнегреческий миф об Электре, убившей вместе с братом Орестом собственную мать — Клитемнестру и ее любовника Эгиста? Так дети отомстили ей за убийство их отца — Агамемнона. Но и Агамемнон получил свою смерть за предательство Клитемнестры, за то отдал жизнь старшей дочери за осуществление своих честолюбивых замыслов. Все в этом мире чревато: преступление порождает преступление. Клитемнестру в тюзовском спектакле играла Соколова.

— «Спектакль был очень трудный. Текст напоминал не оригинальную пьесу, перевод с древнегреческого. Актерам трудно было говорить и выдавать огромную степень накала настоящих страстей. Копылов требовал, чтобы сцена дышала кровью, зритель должен был открыть сердце трагедии, трепетать.

Моя Клитемнестра страстно любила Эгиста. Меня одели в белый шифон, на голове — золотой парик, я все время прихорашивалась, но когда Эгиста умертвили, я выходила без парика, лицо — белое, на лице застыло выражение ужаса и муки. И зрители, и критики, и я сама любили эту работу.

Одной из самых удачных ролей Марины Соколовой этого периода стала Аманда — мать двух несчастных детей в спектакле «Стеклянный зверинец». Нищая, беспросветная жизнь, не сулящая никаких перспектив на счастье, оставляет людям только одну возможность — в грезах своих уноситься в мир иной, у каждого здесь свой стеклянный зверинец. Аманда по-своему пытается наладить жизнь семьи, выдать замуж дочь, научить чему-то сына, но все расползается, не складывается ни быт, ни бытие.

Соколова играла тогда много, жадно хваталась за любую роль, которую предлагали режиссеры. Даже самая маленькая роль в спектакле у нее становилась важной и запоминалась благодарному зрителю. Когда она играла Карлсона, ребятишки вопили от восторга, а на встречах не задавали вопросов, почему тетенька играет хоть и сказочного, но все-таки мужчину. А сколько было у нее сомнений: играть или не играть, как она будет двигаться в нелепом костюме с моторчиком, какую прическу сделают, да мало ли о чем думала актриса, далеко не девичьего возраста. А тут еще остеохондроз разгулялся. Но мысли мыслями, а театр, что сидит в ней, властно вел ее по иному пути, пути детства, когда возможно невозможное. Остеохондроза как не бывало, а Карлсон еще много лет радовал малышей и взрослых, как и мудрая черепаха Тортилла, кокетливая модница из спектакля Бориса Цейтлина про Буратино, как Сова из спектакля «Винни Пух и все, все, все», который ставил тогда заезжий режиссер Эстрин.

Листаю уже пожелтевшие страницы газет той поры, с улыбкой всматриваюсь в напечатанный снимок: это Марина Наумовна Соколова в спектакле «Пеппи Длинныйчулок — в роли Клоуна. Помните, Пеппи попадает в Цирк, вот там и происходит это клоунское чудо под названием «Пчелка».

Да, копыловский ТЮЗ, пожалуй, был прекрасным периодом творчества Соколовой, а впрочем, наверное, много любопытного для нас увидится и в последующей за этим периодом биографии этого мастера орловской сцены.

Жизнь актерская измеряется не количеством прожитых лет, а количеством сыгранных ролей. Так получилось, что при большой востребованности, Марина Соколова не сыграла в Орле крупных ролей классического репертуара, таких, как брехтовская Мамаша Кураж или горьковская Васса Железнова. Периферийная режиссура не очень озабочена проблемами актерского существования.

Заслуженная артистка России Марина Наумовна Соколова покинула государственную сцену, чтобы сохранить театр в себе. Она полна творческих замыслов, и как всегда, ждет встречи со своим зрителем. Ее сцена — везде, она идет туда, куда позовут: в бунинскую библиотеку, в музеи, туда, где будут нужны ее замечательные моноспектакли, и пусть ей всегда сопутствует вдохновение.