Гротеск о женской мечте

В Орле состоялась премьера «Женитьбы» в постановке режиссёра Линаса Зайкаускаса

1 марта — это, конечно, не день смеха, но в театре «Свободное пространство» в прошлый четверг не было ни одного зрителя, который бы не вытирал слёзы от хохота.

Премьера гоголевской «Женитьбы» прошла с аншлагом, овациями и громкими криками «Браво!».

Кажется, именно так Гоголь выдел свою знаменитую пьесу. Фирменный юмор русского классика не поддался здесь никаким идейным искажениям, современным интерпретациям — это и было мило и приятно.

Занавес открывается, и зритель видит запущенную комнату холостяка с выцветшими и отклеившимися по углам обоями. На диване — Подколёсин (Мария Козлова). Да, не забывайте, что в постановке Зайкаускаса все роли исполняют женщины! Такая задумка, по мнению режиссёра, позволит взглянуть на пьесу свежим взглядом, и более того, ведь именно женщины лучше всего разбираются в тонких вопросах женитьбы. Хочу заметить, режиссёрская задумка удалась! Гротескные гоголевские персонажи, смешные своими мелкими пороками, стали ещё смешнее и гротескнее в исполнении женщин.

Подколёсин (Мария Козлова) вышел эдаким задастеньким увальнем. Накладные бёдра, длиннющие усы, высоко вскинутые в постоянном изумлении брови добавляют образу комичности. А если приглядеться, то обнаружишь явное сходство с автором!

Художник спектакля Маргарита Мисюкова придумала для героев спектакля уморительно смешные костюмы и образы. В оформлении спектакля использованы видеопроекции с фрагментами живописи современного колумбийского художника Фернандо Ботеро, визитной карточкой которого являются так называемые «толстушки». Когда Подколёсин мечтает о невесте, проекция плюшевого ковра с оленями, так знакомого многим из нас по советским временам, сменяется изображением этих пышнотелых девиц.

Взрывом смеха встретили зрители появление на сцене Степана — слуги Подколёсина, в котором не все сразу узнали актрису театра Ларису Леменкову. Она мастерски изобразила дряхлого, глуховатого старичка, который вместе с тоскливым жужжанием мух и облезлыми обоями составляет холостяцкий антураж Подколёсина. Музыка, напоминающая монотонную шарманку, дополняла общее впечатление (композитор Васос Аргиридис).

Всё меняется, когда в дом Подколёсина врывается его друг Кочкарёв (Ирина Агейкина). Это, несомненно, один из самых блестящих образов спектакля. Чёрные усы в плутовской ухмылке устремляются к носу, чуб забавно ершится, когда актриса забавно закидывает голову назад — такой фирменный жест Кочкарёва на протяжении всего спектакля смешил зрителя. Сваху Фёклу Григорьевну сыграла Юлия Григорьева — в её исполнении это потрёпанная худощавая старушка с подбитым глазом и отсутствием передних зубов. Как и положено свахе — она прожжённая пройдоха, с которой успешно сражается в поединке целеустремленный Кочкарёв (собственно, женитьба друга — его проект в отместку свахе, несчастливо обженившего его самого накануне).

Очень атмосферна сцена первого появления в спектакле невесты Агафьи Тихоновны (Олеся Балабанова), её тётки Арины Пантелеймоновны (Ольга Чибисова) и прислуги Дуняшки (Ольга Виррийская). Ох, как же смачно они лузгали семечки, без разбору сплёвывая шелуху прямо на сцену! Накладные груди и зады, нарисованные прямо на веках ресницы, брови ниточкой — вот такие колоритные женщины получились в спектакле Зайкаускаса.

Агафья грезит о женихе, гадает на картах, разговаривает трубным басом. Тётка, напротив, жеманна и кокетлива, но при этом рассудительна и решительна. Даже когда бежит в волнении по сцене, задрав юбки, на дверной звонок, — «помнит себя». Очень хороша Дуняшка с необъятным бюстом, ярко-рыжими косами-загогулинами на голове. Встречая каждого жениха, она отчаянно, напропалую кокетничает.

Экзекутор Яичница (Нонна Исаева) — один из самых живописных образов в спектакле. Актриса абсолютно неузнаваема с необъятным накладным животом, который делает её персонажа похожим на шар. На голове ярко-жёлтый, как желток в яичнице, парик с проплешинами, в тон ему жёлтые штаны. Хозяйственный Яичница очень забавно проверяет крепость дивана, плюхаясь всей своей тушкой на него с разных позиций. Когда же Яичница, случайно завалившись всем своим круглым пузом на пол, пытается встать — зал просто рыдает от смеха.

Вообще с того момента, как к невесте по очереди стали наведываться женихи, зритель уже не умолкал, а непрестанно в голос смеялся. Гоголевский текст так органично сплетался с тем, что мы видели на сцене! Вот пришёл субтильный, с тоненьким голоском застенчивый офицер Анучкин (Елена Симонова). Такой приму театра зритель ещё не видел: нелепая рыжая копна кудрявых, как у барана, волос, такие же рыжие усы, тёмно-зелёный мундир уморительно обтягивает тщедушную фигурку. Её персонаж непрестанно конфузится, прямо-таки обмирая от ужаса и волнения за происходящее. Очень смешной вышла сцена, когда женихи всё пытаются усесться на диван и из-за толстенного Яичницы кто-то да не вмещается. Впрочем, конечно, этот «кто-то» — непременно недотёпа Анучкин, который в отчаянии бросается всем своим хлипким тельцем в малейшую щёлочку между женихами.

Ну а про моряка Жевакина (Маргарита Рыжикова) вообще стоит сказать отдельно. Это воистину гениальный образ! Забавный, аккуратненький животик, залихватские чёрные усы, поразительно скопированная актрисой мужская походка фатоватого, вечно пьяненького моряка... — вкупе с миниатюрным ростом актрисы всё это порождало какого-то невероятно смешного и в то же время трогательного человечка. Образ вышел настолько выпуклым, что режиссёр даже позволил себе выстроить ради него сцену, выбивающуюся за рамки гротескной комедии. Когда Жевакин понимает, что его «отшили», что ему не стать в очередной раз законным мужем пышнотелой красавицы, он выходит на авансцену, трогательно сжигает домик из спичек — символ мечтаний о семейном гнёздышке — и при приглушённом свете читает душещипательный монолог о том, как тяжело переживать отказ в какой уж раз. В душе зрителя возникают смешанные чувства — вроде только что заливались смехом, и тут — ни грамма иронии: романтичное, щемящее, грустное признание в одиночестве.

Финал предваряет сцена объяснения между женихом и Агафьей Тихоновной. Невеста в алом платье эротичным баском гудит и млеет от любви к Ивану Кузьмичу. Подколёсин, сгорая от неловкости, вертя задом и вздымая брови, находится в нерешительности. И уже готов сбежать к чёртовой матери от столь непривычной ситуации. Но в последний момент его буквально за ноги притаскивает к невесте настырный сват. И вот уже жених в предсвадебной эйфории, в мечтах видит себя мужем, перед ним появляется стол с бокалами и праздничными бутылками шампанского.

— Если бы я был где-нибудь государь, я бы дал повеление жениться всем, решительно всем, чтобы у меня в государстве не было ни одного холостого человека!.. — восклицает он.

Но вдруг Подколёсина как с ног сбивает мысль о том, что это ведь «на всю жизнь, на весь век, как бы то ни было, связать себя, и уж после ни отговорки, ни раскаянья, ничего, ничего — всё кончено, всё сделано».

Разве нельзя попятиться? Можно! Так решает знаменитый гоголевский персонаж.

— Уберите ноги, сейчас буду прыгать! — говорит Подколёсин (Мария Козлова) зрителям первого ряда и с облегчённым сердцем сигает со сцены в зал и убегает.

...А на столе, в полутьме остаётся праздничный стол с шампанским. И вдруг, при полной тишине бутылки сами откупориваются и взрываются вверх блестящими пробками. Очень эффектный приём, который усиливает гротеск всего происходящего. Это финал — при пустой сцене, пустом свадебном столе, с бессмысленно открывшимся шампанским...

Но разгневанная невеста в белом пышном платье своё возьмет — на поклоне: с яростью изловив-таки несостоявшегося жениха, закидывает его, как добычу, на плечо. А зрители смеются и хлопают, и с восторгом видят, как срывают парики актрисы, как встряхивают своими красивыми длинными волосами... У каждой из них была в жизни своя «женитьба», но такая — на всех одна!