Послесловие к премьере

Орловский государственный театр для детей и молодежиСвободное пространствоКупить билет

Касса театра

Материал Виктора ЕВГРАФОВА о спектакле «БЫЛИ СЛЕЗЫ — БОЛЬШЕ ГЛАЗ» по произведениям Марины Цветаевой.

31 августа исполнилось 74 года со дня трагической гибели Марины Цветаевой. Так совпало, что в канун этой даты Орловский театр «Свободное пространство» открыл новый сезон моноспектаклем «Были слезы — больше глаз» на основе «Повести о Сонечке» и других произведений гениального русского поэта. Режиссер, заслуженный деятель искусств России Александр Михайлов, артистка Валерия Жилина, художник Мария Михайлова выстрадали и выносили эту постановку в своих сердцах и душах. Предложили зрителям забыть о суете, погрузиться в мир страстных чувств.

Барышня Голлидэй, кто вы?

Прежде всего, актриса студии Евгения Багратионовича Вахтангова.

Родилась в семье известного пианиста, ученика Антона Рубинштейна, обрусевшего англичанина Евгения Голлидэя, почетного гражданина Петербурга. Мама Софьи — Вера Павловна Риццони, дочь замечательного художника Павла Риццони. С этой семьей дружили Скрябин и Софроницкий.

Софья Голлидэй училась в Павловском институте благородных девиц и Мариинской гимназии. Затем переехала в Москву. В воспоминаниях современников, Сонечка была от природы невероятно талантливым человеком.

В 1918 году покорила театральную публику в роли Настеньки в спектакле «Белые ночи» по Ф.М. Достоевскому. Ее имя стало привлекать в театр огромное количество зрителей. На нее «ходили». Ей восхищались Станиславский, Яхонтов. С Сонечкой поддерживали близкие дружеские отношения великие артистки МХАТа, в то время молодые Алла Тарасова и Анастасия Зуева. «А вы видали? Такая маленькая, в белом платьице, с косами... Ну, прелесть!» Это говорила Марина Цветаева.

В 1919 году «Инфанту» (как позднее ее назвала Цветаева) и Марину познакомил поэт Павел Антокольский. И... началась головокружительная дружба. Любовь друг к другу двух женщин-личностей. Цветаева посвящала Сонечке стихи. Писала для нее пьесы, которые не брали к постановке.

Два дерева: в пылу

заката

Под дождем — еще

под снегом

Всегда, всегда: одно

к другому,

Таков закон: одно

к другому,

Закон один: одно

к другому.

Ранний уход

Чувства бурные, сильные. Потом — разлука. Навсегда. В 1937 году, во Франции, через три года после безвременной кончины Софьи Голлидэй, Марина Ивановна узнала, что Сонечки нет в живых. На одном дыхании была написана повесть о любви. Повесть-вспышка. Повесть-исповедь.

«Ни в одну из заповедей — я, моя к ней любовь, ее ко мне любовь, наша с ней любовь — не входила. О нас с ней в церкви не пели и в Евангелии не писали... Мы же обе шли только против „людей“: никогда против Бога и никогда против человека. М.Цветаева».

Актерская судьба Софьи не состоялась. Сонечка, как написано в одном из воспоминаний о ней, «стремительно, вдруг, закутавшись в старый платок, уехала за каким-то красным командиром, бросив МХАТ и Станиславского... Вет-ром сдуло и унесло Сонечку Голлидэй в далекий Симбирск, и, как ни звал ее обратно Станиславский, она не вернулась... Спустя годы Яхонтов встретил ее в провинции; она любила по-прежнему своего комбрига, но плакала, вспоминая Москву и Вторую студию».

О ее жизни сохранилось немного подробностей. Даже дату рождения установили с трудом. Знакомые с ней люди вспоминали, что «ее маленькое темноглазое лицо горело, как непогашенный розовый фонарь на портовой улочке». Отмечали карие, цвета конского каштана глаза с чем-то золотым на дне. Вспоминали и ее непредсказуемость. Ее сложный характер.

Она знала, что у нее рак печени. Умерла без страданий, во сне.

Сердца в полете

В спектакле Орловского театра главными действующими лицами я бы назвал... сердца Марины, Сонечки, их друга, актера Владимира Алексеева, ставшего добровольцем Белой армии. Сердца любящие, страдающие, радующиеся «уместились» в единственном чутком сердечке Леры Жилиной. Оттуда и «выпархивают» в зал, чтобы не просто рассказать, а прокричать, проплакать, протанцевать, пролететь над зрителями в своих искренних переживаниях. И не просто пролететь, а зацепить сегодняшних людей крылом любви —крылом жар-птицы.

Артистка притягательного обаяния, Валерия живет на сцене в неразрывном триединстве Марины, Сони, Володи. Живет истово эмоциями и судьбами тех, кому посвящены цветаевские строки. И прежде всего — эмоциями Сонечки. Худенькая фигурка по-голлидэевски невысокого роста. Лицо какой-то особой, живописной сути. Будто бы, созданное красками на полотне. Но — подвижное. В нем — многозначные чувства. Любовь, нежность, каприз, скорбь, смешливость, ревность, раскаяние. А также твердость характера. Личности триумвирата проявляются в моноспектакле и через тонко-проникновенный голос у «Сонечки», сдержанный в эмоциях у «Марины», по мужскому крепкий и «басовитый» у «Володи», и через музыкальную пластику актрисы — полетную, как и сердца цветаевских романтиков. Валерия — большой мастер эмоциональной, мимической, пластической, голосовой трансформации.

Прав был режиссер Вахтанг Мчегелов, говоря о Софье Голлидэй, что ее нельзя «употреблять в ансамбле». И наша Валерия тоже — если применить выражение Мчегелова — «...слишком выходящая из круга. Сплошной центр». Что именно для моноспектакля, кстати, и нужно. Таким же «сплошным центром» была Валерия Жилина и в своем первом моноспектакле «Наташина мечта» в 2011 году. В нынешней актерской работе ее «центр» стал более емким. В нем гораздо больше актерских красок, выразительных средств. Человек растет и прибавляет в избранной профессии.

Атмосфера постановки

...Небольшой, очень симпатичный зал уютного Орловского областного центра народного творчества, где временно показывает свои спектакли орловский театр «Свободное пространство», будто бы создан для лирической исповеди, с которой обращается к нам театр и его ярчайшая представительница Валерия Жилина. Здесь хорошо, как на крупном плане в кино, просматривается аскетичное оформление сцены. Во-первых, «старинная» белая кровать без матраца, подушек, покрывала. Как бы символ чистоты чувств и помыслов двух сроднившихся женских душ Марины и Сонечки. Во- вторых, прислоненная к заднику, одетому в черную материю, «стенка». На ней, благодаря световой партитуре, постоянно меняются расплывчатые контуры едва просматриваемых (как бы выписанных легкими прикосновениями кисти) улиц, реки, деревьев в снежных шапках. Эти призрачные световые «картины» меняются в соответствии с настроениями спектакля. Благодаря цветовой гамме на «стене», любой зритель может фантазировать, и в его воображении возникнут какие-то иные образы.

«Ноктюрн» М.И. Глинки и «Авэ, Мария», сопровождавшие спектакль, придавали сценическим откровениям артистки особую атмосферу душевного интима.

С любимыми не расставайтесь...

С моноспектаклем о Сонечке хочется по-зрительски жить без расставания. Как и с той настоящей любовью, которая приходит к человеку, не спрашивая разрешения переступить порог его жизни. И кому какое дело, сколько любящим друг друга людям лет, какого они пола, происхождения, каков их социальный статус, богатые они или малоимущие. Тем более, если это взаимная Любовь Поэта и его Музы — каковой и была Софья Голлидэй для Марины Цветаевой.

Ландыш, ландыш

белоснежный,

Розан аленький!

Каждый говорил

ей нежно:

«Моя маленькая!»

— Ликом — чистая

иконка.

Пеньем — пеночка... —

И качал ее тихонько

На коленочках.

Ходит вправо,