Юбилей

5 мая исполняется 75 лет актеру театра Игорю ГОЛЬТЯПИНУ. Поздравляем!!!

Поздравляем с юбилеем актера Игоря Ивановича ГОЛЬТЯПИНА! Желаем ему жизненных и творческих сил, счастья его близким и крепкого здоровья!
Игорь ГОЛЬТЯПИН родился 5 мая 1940 года в Магаданской области. Детство и юность прошли в городе Энгельсе. В 1966 году закончил Свердловское театральное училище. С 1977 года в Орловском Театре юного зрителя (с 1990 года — Орловский театр для детей и молодежи «Свободное пространство»).

На счету актера более 150 ролей, среди которых немало таких, которыми орловская сцена вправе гордиться. Его превосходные актерские данные, интеллигентность, изящество, чувство юмора позволяли в разные годы быть героями — любовниками, титулованными особами, острохарактерными персонажами. Среди спектаклей, в которых участвовал Игорь Голятяпин — «Колонисты», «Неистовый насконец», «Двенадцатая ночь», «Плутни Скапена», «Маленькие трагедии», «Весельчаки», «Доктора!», «Ночь ошибок», «Тойбеле и ее демон», «Ночь», «Кураж», «Капитанская дочка», «Биндюжник и король»....

Из интервью для Орловской Государственногой телерадиокомпании:

Беседовать с Игорем Ивановичем — удовольствие большое. Его начитанность, собственный взгляд на вещи, необычайно привлекают. К примеру, я с удивлением узнала, что актер — для него — категория этическая.

-Недавно по телевизору выступал Константин Райкин, ему задали вопрос: Актеры, которые притворяются на сцене — честные люди?" Он ответил, что если человек не открыт всем своим существом к миру, к людям, он хорошим актером быть не может. Я тоже так думаю. Врать в жизни и быть при этом на сцене честным невозможно. Актер изображает ту жизнь, которую ему подкидывает автор. Он не притворяется, а перевоплощается в другого человека, при этом оставаясь собой. Актер надевает на себя маску своего героя, но он должен быть органичным в этой маске, однако органика может возникнуть только тогда, когда человек не притворяется в жизни.

-Значит, по — вашему, хорошие актеры — это хорошие люди?

-В принципе да.

— Скажите, а гений и злодейство могут совмещаться в одном человеке?

— Я думаю, что нет. Гению некогда тратить время на то, чтобы искать своей зависти выход, совершать злодейский поступок. У Пушкина Сальери не может просто так умертвить Моцарта, он страдает и задается вопросом неужели Моцарт прав, и я не гений? Гений одержим не интригами и черными замыслами, а творчеством.

— Игорь Иванович, мне даже возражать вам не очень-то хочется. Хотя знаете сколько примеров я бы привела ему, когда хороший актер оказывается человеком дурным? Да стоит ли? Ведь вы, вероятно, по себе судите. Одна из статей о вас начинается так: «Сорок лет в театре без лукавства, лжи и предательства, без закулисных интриг и погони за ролями» — и это правда. Будь у вас характер другой, вы бы уже давно при вашем — то таланте и работоспособности имели всякие почетные звания. Говорят, вы так сыграли Дракулу, что ребятишки просто заходились от восторга. Почему, ведь это классический злодей?

— Ну да, злодей. Только совершенно нестандартный, не укладывающийся в одно определение. Он мрачный, холодный, но элегантный — граф все-таки! В нем проскальзывают человеческие живинки. Он бывает смешным. Какая притягательная фигура! Но я расставляю точные акценты: зло есть зло, и юный зритель не должен путать его с добром, даже если это зло такое обаятельное.

— Эх, такое бы художественное и нравственное чутье создателям нынешних сериалов про бандитов и разных отморозков!

Но что там Дракула! Мне кажется, вам интереснее играть роли, в которых есть страсть. Или я ошибаюсь?

— Да вообще-то мне интересно играть все, что дают. Я и Осла играл с удовольствием, всяких зверей. Мне кажется, страсть заложена в нашей профессии, по — другому на сцене существовать нельзя. Но не все роли предполагают одинаковую силу чувств. Есть плохие роли, ну, например, Седьмого гриба на окраине большого леса. Тут возникают страсти другого рода: артист сам себя начинает гнобить: что же я не сделал, за что мне дали такую роль.

— Ну кому-то все равно надо играть такие роли.

— Конечно. Без этого спектакля нет. Но всегда хочется, чтобы был жизненный материал.

— Хоть раз наступало разочарование в театре?

— В театре — нет. В системе, в которой театр был вынужден жить, разочаровывался. Система противопоказана. Как сказал Шекспир: «Весь мир — театр, и люди в нем — актеры, и каждый не одну играет роль — это и есть жизнь». А все остальное — от лукавого: политика, деньги, — все что определяет нашу жизнь. А научить человека, как в этой системе достойно жить, может театр.