В основу постановки легла одна из самых знаменитых пьес XX века, принадлежащая перу польского писателя-интеллектуала Витольда Гомбровича. Сделал этот необычный утонченно-изысканный по форме и мятежный по содержанию подарок орловской публике польский актер и режиссер Гжегож Мрувчиньски. Его неповторимая манера жизнеподобного и при этом ни на что не похожего искусства знакома Орлу по нескольким постановкам, среди которых уже отдаленно звучащее «Танго» и «Непорочный брак», счастливо идущий на сцене.
Если вы уже когда-то были подхвачены необузданной волной польской драматургии и режиссуры, можете готовиться к тому, что быть подготовленным к такому просто невозможно. Во-первых, не следует ждать «хороших и плохих», «своих и чужих». Постановщик далек от скучных однозначных категорий. Понятия у него олицетворены, а многие чувства представлены насмешливыми шаржами.
Как личность творческую, а значит, чуть-чуть или очень сильно возвышающуюся над бренным миром, Мрувчиньски интересуют эксперименты — не над актерами, а над зрителями. Его вообще очень многое интересует... Но прежде всего публика чувствует себя именно подопытным объектом. Сценография буквально отзеркаливает реальность (художник — Карина Автандилова). После того как открывается занавес, ты сам словно уже не существуешь, испаряешься, растворяешься в чем-то странном, неминуемо погружающем в себя. Прутья весьма прочной решетки, служащей входом в изысканный несуществующий парк, на время становятся опредмеченной пресловутой четвертой театральной стеной, тогда как другие три вроде бы вообще отсутствуют. Решетка поднимается — мир сценического абсурда становится твоим миром.
Парадокс, которых в постановке тысячи, — импульс действу дает не любовь или борьба, а, скорее, банальная скука. Сюжет закручивает не столкновение взглядов и характеров, а аккуратная, мерно проникающая во все щели пустота...

Веселые прогулки в нарядных белоснежных костюмах, придворная суета и сплетни, высокосветские размышления о том, что от красоты человек якобы становится лучше... Так можно жить целые тысячелетия, лишь бы светило солнце. Это общество, верно, должно благоухать от осознания своей идеальности, непорочности, незапятнанности. Если не благоухает, всегда поможет слуга Валентин (Станислав Иванов), появляющийся в самые неподходящие моменты.
Отрадно, что наместник Бога на земле король Игнаций (заслуженный артист России Валерий Лагоша) не менее доволен жизнью, чем его свита. Ему все представляется простым, милым, разумным — как довольному гурману, только что окончившему обильную трапезу. Вдохновленный закатом, король целых несколько раз заботится о нуждах народа, представленного Юрием Мартюшиным эпизодически, но объемно и красочно — этаким залихватским нищим.
Королева Маргарита (заслуженная артистка России Маргарита Рыжикова) предусмотрительно дает команду придворным молчать или смеяться, разделяя порывы Их величеств.
И вдруг среди абсолютной идиллии принц Бургундии Филипп (Максим Громов) — золотая молодежь, Чайльд-Гарольд с испорченным вкусом, утверждая, что «все могут короли», — по приколу решает жениться. На девушке незнатной, незнакомой, непримечательной, некрасивой (сплошное «не»).
В герое полно энергии, которую просто необходимо растратить, разбазарить, растерять, дабы не взорваться от переполняющих невостребованных сил. В паре со своим приятелем Кириллом (Сергей Козлов) принц раскрывает смысл жизни молодых мужчин: «Наш долг — функционировать!». И, в конце концов, пусть хоть что-нибудь уже произойдет.

Коронованная семья готова принять и мудро перетерпеть каприз. Каждый поступок можно обратить в благородный при желании. Важен угол зрения. Но... Шутка оборачивается бредом. В апатичном, меланхоличном объекте нежданной царственной привязанности абсолютно ничего не отражается. Только испуганное недоумение с элементом злосчастья.
Ивонна безразлично прогуливается между придворными, как между большими деревьями, мерно шуршащими кронами. Совершенно ничего не возражает, не выражает и не предпринимает. Как бы добросовестно окружающие не относились к своему долгу выказать девушке презрение — никакой отдачи. Вот точно так постепенно и безразлично просачивается в комнату из-под двери угарный газ. Плесень покрывает мягким пледом горбушку хлеба. Серые тучи затягивают небо. Не все спокойно в Бургундском королевстве. Непонятная угроза поселилась во дворце.
Безответность, безразличие, бесконфликтность. В Ивонне словно абсолютно ничего нет, даже дыхание едва заметно вздымает грудь. Но при этом героиню играет одна из самых ярких актрис театра — Валерия Жилина. Робкие, почти слепые взгляды в зал, безнадежно поднятые вверх брови, болезненная хрупкость, слабые попытки жить, молчание... До крайности «несексапильное» дитя с органическим недомоганием, выпестованное заботливыми тетушками (заслуженная артистка России Нонна Исаева, Татьяна Шмелева), тщетно вложившими в чадо свое женское честолюбие.
Девушка раздражает, вводит в ступор одним своим существованием. Она, кажется, игнорирует всех вокруг, хранит тайну, как заправский партизан, упрямо не желая отвечать на очередную глупость, нелепость, пошлость. Вроде бы актриса ничего и не делает, меланхолично скучая, бросая редкие взгляды недоумения, но стоит за ней какая-то сила. Она так же «мерзка» и «безобразна», как разве что может быть совесть.
Девушка похожа на суслика, застывшего в испуге, а окружающие принимают ее в лучшем случае за дождевого червя, делая козой отпущения. Но при этом и в глазах зрителя скучающая Ивонна тоже беззащитной, трогательной ланью не предстает... Тем более на фоне соблазнительной Изы (Олеся Балабанова).
Есть еще одна разгадка отталкивающего образа — нельзя полюбить того, кто сам себя не любит...

Черт, который дернул Филиппа пойти на брак, кажется, сам же в него и вселился! Новая игра представляется забавной юноше, пока не появляется суровый экзорцист — призрак ответственности.
Принц, вдохновенный новым занятием, уже не контролирует ни свое обаяние, ни предприимчивость, ни наглость, ни безумие. Все это выливается в шипучий коктейль блестящей комедийно-трагической роли в спектакле-подстрекательстве, спектакле-провокации.
Колоссальная шутка обернулась трагедией положений, в которую неуемный Филипп поставил весь двор. На сцену выходит невидимый герой, не заявленный в афише, — страх. Многое в спектакле преувеличение, только боятся здесь по-настоящему. Страх до неузнаваемости меняет всех, заставляет в растерянности обнажить лицо, на мгновение потерять маски.
Приоткрою завесу тайны — Ивонна сказала за весь спектакль не более пяти слов, но те, у кого от страха глаза велики, постигли в ее безмолвии такую зловещую мудрость, что сами все выложили начистоту.
Король, королева, их великовозрастное чадо, неподражаемый и верный камергер, у которого на все совет и на всех комплименты (Михаил Артемьев), опускаются в низины, куда доселе открыто не ступала ни одна царственная нога. Падение персонажей до своих грехов актеры изображают неминуемым, очень комичным и на зависть ярким.
Комичен и безжалостен поединок наигранно-утонченных придворных дам (Мария Козлова, Эльвира Кузнецова), оружием в котором выступают пороки. Вся эта братия одинаково глупа и отличается лишь манерой кланяться и талантом преклоняться. Но политические и жизненные тенденции они чувствуют звериным обонянием. Оттого разительная перемена в костюмах, вначале поражающих аккуратной белизной, затем — обезоруживающих блеском в охоте на серость, в конце — пугающих траурной глубиной.
Где стол был яств... Однако не стоит продолжать, пусть каждый самостоятельно поразмышляет о жертвах...
Что это за наследник престола, который ощущает себя принцем лишь рядом с самым бесправным и загнанным в угол существом? Что это за Perpetuum Mobile, работающий на порочной энергии замкнутого круга? Что это за «убийственные» караси?
Что это вообще такое?

Гжегож Мрувчиньски на встрече с журналистами сказал, что ставил спектакль для искушенного зрителя, требующего новых форм и средств выражения. Со своей задачей он справился, пикантно, прекрасно, чудесно «искусив» театром даже людей случайных.
После таких постановок хочется либо в одночасье стать серьезным театральным критиком, дабы иметь возможность сравнить и оценить «по-взрослому», профессионально, прочесть в контексте, постичь тайные смыслы, либо полностью отдаться наивному щенячьему восторгу от сопричастности к чему-то стоящему, волнующему, вдохновляющему.
И не нужно бояться абсурда, миссию знакомства орловцев с которым взял на себя польский режиссер. Нам абсурда хватает. Только он стал частью не интимной, а общей реальности и является миру в виде растаявшего по весне асфальта, разрушительных капитальных ремонтов и обещаний, обещаний, обещаний...